— Не знаю. Когда он узнал, что я беременна, выгнал меня из нашей квартиры. После этого я ничего не слышала от него.
«Кусок дерьма».
— Совсем ничего?
— Неа.
— Что насчет алиментов? — она резко поднимает голову и пристально смотрит на меня, и я поднимаю руки вверх в знак капитуляции.
— Извини, это не мое дело.
— Нет, это не так. Это создало сильное напряжение в моих отношениях с родителями, потому что я отказываюсь подавать на него в суд.
— Почему? Это самое малое, что может сделать этот ублюдок для Бена.
— Потому что, — рычит она от отчаяния, — я не хочу от него этого дерьма. И я не хочу напоминать ему об этом каждый месяц. Я не хочу его денег. Я просто хотела, чтобы он стал частью жизни своего ребенка. Но он не захотел, так что он может пойти и трахнуть себя в жопу.
Она такая горячая, когда злится. Ненавижу, что она расстроена прямо сейчас, но не могу отрицать, что она возбуждает меня.
— Напомни мне, чтобы я никогда не злил тебя.
— Слишком поздно, — она смеется.
— Туше.
— Ты останешься на обед? Я собираюсь пожарить сыр.
— Обожаю. Это было единственное, что мой отец готовил для меня. Те немногие счастливые моменты, которые я помню с ним, когда смотрел, как он делает для меня бутерброды. Это было редким событием, но я цеплялся за них, как за спасательный круг, — я тяжело сглатываю. — Ну, я имею в виду, что не обедал.
— Все в порядке, я сделаю и тебе кусочек, пока ты проверишь все, что нужно, — на мгновение я сажусь на ее кровать, чтобы вернуть контроль над своими эмоциями.
Этих чувств не должно быть. Я слишком усердно работал, чтобы научиться оставаться равнодушным. Я не могу, не могу вернуться к прежнему снова.
После того, как я уехал из дома своего отца и переехал к своим дедушке и бабушке в возрасте восемнадцати лет, я жил вполне нормальной жизнью. Перестал принимать наркотики, которые употреблял, чтобы разозлить своего отца. Поскольку я больше не жил под его крышей, многое изменилось. Я поддерживал с ним отношения до двадцати трех лет. Не очень хорошие, но мы разговаривали с ним пару раз в месяц. Встречались в баре. Он был моим единственным и живым родителем, и хотя я люблю своих бабушку и дедушку, но я их не знал. Мой отец еще тот мудак эпических масштабов, но, по крайней мере, его я знал.
Я бы не подумал, что человек, который унижал, оскорблял и использовал меня, был тем, с кем я хотел продолжать общение, но некоторые вещи преодолеть невозможно. Есть кое-что, о чем мечтаешь и всегда хочешь. Я всегда хотел нормальной жизни.
