Плакала она долго. Волосы были ее единственным сокровищем, единственным, что она считала в себе красивым: густые, черные как смоль, длинные - коса была ниже талии. А теперь они не доходили даже до плеч, и от этого голова казалась голой. Все, теперь назад дороги точно нет: если деревенские увидят ее без волос, побьют камнями. Значит, Лиассы больше нет... Еще раньше, задумываясь над побегом, она понимала: в женском облике ей не уйти далеко, уж слишком она отличалась от местных жительниц. В деревне-то ее знали, и родней она многим была, пусть и дальней, и то шептали вслед гадости да знаки обережные делали, а на чужбине? Одинокая девица добыча для любого, а вот парнишка... Выдавать себя за парня Лиасса решила давно, благо и груди у нее почти не было, да и отвар, чтобы остановить приход женских недомоганий, загодя приготовила, вот только отрезать косу оказалось неожиданно больно. Утешая себя тем, что есть отвары, что сильно ускоряют рост волос, она гладила косу, вспоминая, как мама любила расчесывать ей волосы. Наконец, шмыгнув носом, она дрожащими руками принялась разжигать костер.
Сидя у костра и наблюдая, как горят ее волосы, она внезапно подумала, что только что сожгла жизнь деревенской сироты Лийки... "Ладно, хватит! - прикрикнула она на себя, - спать, а завтра снова в дорогу!"
Деревня близ Северного тракта. Две недели спустя.
- Тпру! Эй, малец, приехали! - добродушный, похожий на медведя дядька Езар повернулся к Лиассе. - Вон, глянь-ка, двор постоялый.
- Благодарствую, дядька Езар! - низко поклонилась та, соскочив с телеги.
- Да будет тебе, мне-то чо? Всё равно ехал сюды. Прощевай, малый!
- Прощай, и пусть Боги будут к тебе добры! - подхватив мешок, Лиасса еще раз поклонилась и двинулась к постоялому двору.
Вот уже больше двух недель она была в дороге. Завтра, если все будет хорошо, она увидит Ортен. За эти две недели Лиасса навидалась и наслушалась всякого: уж что-что, а держать ушки на макушке она научилась хорошо.
К Северному тракту, что вел от Торенских гор к Ортену, она вышла лишь на исходе второго дня с той ночевки в лесу. Иди она по дороге, к этому месту дошла бы только через пару дней - уж больно извилист был тракт, соединяющий все окрестные деревни, обегавший леса да болота. Или не умей она ходить по лесу - тогда бы путь ее стал длиннее... Впрочем, не умей она ходить по лесу - вообще б не вышла из него...
Той ночью Лиасса впервые заночевала на постоялом дворе. О нем она знала из болтовни купеческих охранников - те удивились бы, узнав, сколько всего стало известно из их пустых разговоров вечно молчаливой помощнице травницы. Знала она и о ценах на еду и ночлег, и отчаянно торговалась за каждую медную монетку.
