– Отпусти меня, – ответил аверний, глядя Шадраку в глаза.
– Да-да, отпусти его! – насмешливо крикнул Мехоза. – Мне не терпится повеселиться!
– Не доставай меч из ножен, – прошептал Медузон в лицо Лумаку. – Только не здесь. Только не против брата. Как только ты вытащил клинок, обратно его уже не убрать.
– Вы, ублюдки сорргольские, – прорычал Аугос, – прикрываете друг друга, позорите...
– Моя верность клану Сорргол слабеет с каждым часом, – возразил Шадрак. – Возможно, я отрину её и откажусь от принятого имени Медузона. Вернусь к терранской фамилии, полученной при рождении. Я верен только Десятому и памяти Горгона.
– Тогда отпусти меня.
– Мы в самом центре гражданской войны с изменившими легионами, – медленно произнес Медузон. – Неужели сейчас самое время начинать новую, междоусобную?
Он посмотрел на Мехозу.
– Извинись, немедленно.
Ларс опустил глаза, ничего не говоря.
– Гражданская война – величайшее преступление, известное человечеству, – сказал ему Шадрак. – Брат, предающий брата? Меня тошнит от одной этой мысли. А что насчет тебя, Мехоза? Или ты того же нрава, что и они? Ты готов без раздумий поднять меч на сородича?
Соррголец поднял на него пламенный взгляд.
– Будь ты проклят, Шадрак.
– Спасибо, я уже, – ответил Медузон, который так и не ослабил хватку на деснице* Лумака.
– Я не предатель, – произнес Ларс.
– Тогда перестань вести себя так, будто собираешься стать им.
Мехоза откашлялся.
– Брат Лумак, я приношу извинения за свои слова. Мы перенесли столько всего, нервы у всех расшатаны... А, я не хочу оправдываться. У меня не было причин так поступать.
Аугос посмотрел на Шадрака.
– Отпусти меня, брат.
Медузон разжал хватку. Лумак убрал ладонь с рукояти меча, обошел стол кругом и протянул руку Мехозе.
– Я бы предпочел умереть вместе со всеми Аверниями, если бы это спасло нашего генетического отца, – сказал Аугос. – Тебя там не было. Ты ничего не видел. Мы не бежали. Мы сражались изо всех сил – но этого не хватило. Случившееся будет преследовать меня до того дня, когда я погибну, окруженный изрубленными трупами предателей.
Ларс принял его руку.
– Я не сомневаюсь в этом. С радостью присоединюсь к тебе в такой смерти.
Все офицеры снова заняли свои места, сел и Шадрак. Плоть у импланта пульсировала болью от усилия, с которым он сжимал руку Лумака.
Из-под обшлага брони сочилась тонкая струйка водянистой крови.
Кто-то постучал кулаком во входной люк каюты. Медузон встал, продолжая перематывать окровавленный бинт на запястье. Легионер был обнажен до пояса, на его туловище и плечах виднелась сотня старых шрамов, а в теле здесь и там выделялись аугментические вставки. Всю правую сторону сращенной грудной клетки занимала имплантированная пластина, приживленная к очищенным от плоти костям. Она была частью Шадрака со времен битвы за Ржавь.
