Щёки Пироженки налились румянцем, и она вздохнула.
— Красивая? — переспросила Брит.
— Красивая, — повторил я, опять толкая ее коленку. — И как, выучили уже что-нибудь?
— Думаю, прогресс есть, — сказала Пироженка.
— Все благодаря тебе. — Джейкоб с Бриттани опять переглянулись. — Эвери придумала песенку, чтобы мне легче было запомнить расположение стран.
— Спой ему песенку. — Бриттани так толкнула ее локтем, что она отскочила на меня.
— Какую песенку? — спросил я.
— Не буду я опять петь эту песню. — Покачала она головой.
— Это песня про Хорватию. — Улыбнулся Джейкоб.
У Эвери было такое убийственное выражение лица.
Я засмеялся. — Песня про Хорватию? Чего?
— Нет, — повторила она. — Не буду я ее петь опять. Я в этом профан.
— А в чем ты профи, какие у тебя таланты? — после этого вопроса она посмотрела на меня своими невероятно большими глазами.
— Колись, — сказал Джейкоб.
— Таланты — это весело, — поддержала его Брит.
— Бывает и такое. — Я опустил взгляд и начал думать обо всех моих талантах, которыми я бы хотел с ней поделиться. Между нашими губами было небольшое расстояние, и ее мягкое дыхание будоражило мою кровь. — Расскажи мне о своих талантах, милая.
— Милая, — вздыхая, пробормотал Джейкоб.
— Танцы, — сказала она. — Я раньше танцевала.
Мне стало дико интересно. Ну а вдруг? — И что это были за танцы?
— Не знаю. — Она схватила пакетик «Скиттлз» и высыпала себе целую горсть. — Балет, джаз, чечетка, контемп и всякое такое.
— Да ладно? — удивленно спросил Джейкоб. — Я отбивал чечетку лет в шесть, около месяца, а потом решил, что хочу быть пожарником. Это было очень трудно.
Брит хихикнула. — Я тоже пыталась танцевать, но поняла, что у меня нет ни координации, ни грации, могу только задом трясти. Ты добилась каких-нибудь успехов?
Пироженка пожала плечами, пристально смотря на конфеты. — Занималась лет десять, были и концерты, и сольники.
— Значит, ты была хороша! — воскликнула Брит. — Уверена, ты делала все эти виражи и трюки.
Я смотрел на нее и не мог поверить. Она была танцовщицей. Никогда бы не подумал, потому что все танцоры, которых я знал были чертовски в себе уверенны. Но это объясняет ее накаченные ножки.
— Моя сестра танцует лет с пяти. — Немного изумленно, сказал я ей. — До сих пор танцует. Думаю, она прирежет любого, кто попытается ее остановить.
Кивая, она доела пачку «Скиттлз». — Танцы затягивают, если они тебе нравятся.
— Или если у тебя хорошо получается, — добавила Брит.
Я подтолкнул ее плечом, чтобы привлечь внимание. Она так долго танцевала, и я удивился, что теперь говорит об этом в прошедшем времени. — Почему бросила?
