Эвери выглядела слишком испуганной, чтобы вымолвить хоть слово, и я притянул ее руки к своей груди, к сердцу.
— У меня есть надежда. — Я не отпускал ее взгляд. — У меня есть надежда, потому что я тебя люблю… Я был влюблен в тебя, Эвери. Вероятно даже до того, как осознал это.
Она округлила глаза.
— Ты любишь меня?
Я прижался лбом к ее лбу.
— Я люблю тебя.
— Ты любишь меня?
Я слегка улыбнулся.
— Да, милая.
Эвери не отрывала взгляд какое-то время, и я увидел в ее глазах переломный момент. Когда стены, возведенные ею вокруг себя, с целью просто пережить еще один день, наконец-то рухнули. Слезы потекли ручьем из ее глаз, так много, что, мне казалось, в них можно было утонуть. Когда тайн не осталось, она оказалась обнаженной, впервые за много лет.
Эмоции подкатывали к горлу, и я крепко ее обнял. Она поддалась по собственному желанию, сжимая мою футболку. И продолжала рыдать, и я знал, что не в силах это остановить. Что она должна выпустить эмоции наружу.
Я поднял ее на руки и отнес к себе в комнату. Уложил в постель. Пристроился рядом с ней, прижав к груди, а она прильнула ко мне, продолжая плакать, словно боялась, что я оставлю ее.
А я никогда больше не оставлю ее.
Уже было за полночь, когда на тумбочке завибрировал мой телефон. Полусонный, я повернулся и нащупал его рукой. На экране высветилось сообщение от Пироженки, состоящее из одной фразы.
Между нами все очень изменилось за последние пару недель, после того, как она рассказала мне всю правду.
Я усмехнулся, сбросил с себя простыни и поспешил через гостиную открывать входную дверь. Эвери стояла там босая, в коротеньких шортиках и тоненькой рубашке. В еще прохладные ночи начала мая, рубашка оставляла очень мало простора для воображения.
Она улыбнулась, я взял ее за руку и потянул внутрь, тихо закрывая за нами дверь.
— Что за…? — прошептала она, уставившись на пол между журнальным столиком и диваном.
Олли лежал лицом вниз, щека впечаталась в подушку, которую я запихнул ему под голову, прежде чем отправится спать. Его негромкий храп вскоре превратился в рев бензопилы.
— Не спрашивай, — шепнул я в ответ.
Тихо хихикая, она сжала мою руку. Мы быстро пошли в мою комнату и, оказавшись внутри, я заключил ее в объятья. — Что ты делаешь? — спросил я. — У тебя завтра в девять утра экзамен.
— Я знаю. — Она отошла назад, ведя меня к кровати. Когда она села, я остался стоять. — Но это мой последний экзамен, и я уже заучилась до такой степени, что у меня мозг вскипел.
