— Бред, Родштейн! Нынешнее общество не позволит, чтобы такое произошло.
— Не позволит? Знаете, я как-то думал, за что так по-хамски олимпийские боги расправились с Прометеем, который украл у них огонь и подарил его людям? Он забыл, что среди миллионов людей, которые будут пользоваться огнем для того, чтобы согреться и сварить себе пищу, обязательно найдется несколько десятков идиотов, которые, воспользовавшись огнем, причинят людям больше бед и страданий, чем люди сами себе добра… Прометей был просто недальновидным политиком.
Френк возразил:
— Конечно, уроды есть. Но хороших людей больше. Они-то и не разрешат уродам стать поджигателями…
— Это в том случае, если поджигатель как сумасшедший бегает с факелом в руках и сует его под крыши… Такого, действительно, можно поймать и остановить. Но если маньяк умен и хитер, а его могущество умещается в кармане?
Френк улыбнулся и снисходительно похлопал Родштейна по плечу.
— Вы, оказывается, фантазер, Род!
— Зато у вас нет никакой фантазии. Вы знаете физику, а вот цели, ради которой вы трудитесь, у вас нет.
— Я верю в разум…
— А кто не верит? Во все времена истории люди верили в разум… И тем не менее войны были.
Родштейн встал из-за стола и, бормоча себе под нос «разум, разум», вышел из кабинета.
Долори на секунду представил себе все многомиллиардное население земного шара, против которого выступает один человек — желто-серый старец Саккоро, и ему стало смешно. Чушь!
Дверь ему открыла Лиз. Она стояла стройная, теплая, обворожительная.
— Ты здесь. Лиз! Боже, как неожиданно!.. И ни слова предупреждения!
— Я решила сделать вам сюрприз: Вам, господин Долори и своему милому отцу, профессору Фейту.
Он порывисто обнял ее.
— Отца дома нет, — прошептала она и крепко прижалась к нему.
— А теперь расскажи, где ты была? — наконец спросил он, когда они сели на диван.
— Френк, я была всюду. Ездила, как сумасшедшая, из одного конца страны в другой для того, чтобы хоть на минуточку забыть тебя. Мне это иногда удавалось, но не очень часто. Ты ведь знаешь, я предприняла это путешествие только для того, чтобы не отвлекать тебя 6 т работы.
— Вот как? — удивился он. — Кто же тебя надоумил?
— Как всегда, мой мудрый, всезнающий профессор Фейт. Перед моим отъездом у нас с ним был серьезный разговор. Длинный и очень скучный, со ссылками на античных классиков, на Фрейда и Павлова, на Ньютона и Лейбница, в общем, на все те источники, в которых говорится о благотворном и неблаготворном влиянии женщины на творческий процесс, который происходит у всех мужчин вот здесь.
