Кроме инспектора и законоучителя, все заулыбались, и это не ускользнуло от внимания Сергея.
— Я не собираюсь давать готовых рецептов своим товарищам, но тем из них, кто намерен посвятить себя науке, мне хотелось бы напомнить слова русского ученого Тимирязева. Он говорит, что наука не вправе уходить в свое святилище, таиться от народа, требуя, чтобы на слово верили в ее полезность. Если представители науки желают, чтобы она пользовалась сочувствием и поддержкой общества, то надо помнить, что они слуги этого общества и время от времени должны выступать перед обществом, как перед доверителем, которому они обязаны отчетом.
Сергей отошел от стены, приблизился к столу, за которым сидели члены педагогического совета, и закончил:
— Это все! Теперь от имени гимназистов выпуска тысяча девятьсот двенадцатого года я приношу благодарность Ивану Александровичу и всем преподавателям за приложенные ими усилия и переданные нам знания.
Обернувшись вполоборота к товарищам, он добавил:
— Вы же сейте разумное, доброе, вечное!..
Речь Лазо растрогала словесника Орлова, он захлопал в ладоши, многие в зале последовали его примеру.
Когда шум улегся и все стали покидать места, чтобы выйти из душного зала, Клоссовский окликнул Лазо.
Сергей подошел.
— Зайдите ко мне завтра в это время.
Сергей почтительно склонил голову, и тут Иван Александрович протянул ему руку. Сергей пожал ее, потом повернулся и медленной походкой вышел из актового зала.
1
Ехать в Петербург Сергей решил безотлагательно, даже если бы мать не смогла обеспечить его на первое время. Сборы длились недолго. Он сам смастерил сундучок и наполнил его книгами, а необходимые вещи уложил в чемодан.
— Ты бы остался еще на месяц, — просила мать, — ведь мы целый год не увидимся.
— Я рад побыть с тобою и Степой, — о Борисе он даже не заикнулся, — но мне хочется посетить университет, Политехнический и Горный институты, ознакомиться с их программами и заранее подать бумаги.
Провожали Сергея мать, Степа и Юра Булат. Перед отъездом на вокзал Елена Степановна, стараясь не рассердить сына, сказала:
— Простись с Борей!
— Не прощусь, мама, не проси!
Она знала, что ее просьбы ни к чему не приведут — братья не любили друг друга.
На перроне Сергей шутил, что редко бывало с ним, несколько раз напомнил брату:
— Степушка, слушайся мать. У нас с тобой одна дорога, у Бориса — другая. Борис груб, как мой бывший соученик Медынцев. Но того я проучил, а этому все сошло с рук.
