Помещенные в настоящем сборнике повести примечательны для современного этапа чехословацкой литературы такими особенностями, как акцент на этической стороне человеческих взаимоотношений, показ человека на работе, в производственной сфере. Писателей глубоко волнует проблема положительного героя наших дней. Она — в центре внимания В. Стибловой. По-своему решают ее Я. Костргун, стремящийся раскрыть душевную щедрость старого Добеша, Л. Фельдек, написавший своеобразную «хронику воспитания» молодого человека Рене; от противного подступается к этой проблеме сатирик В. Беднар. Различен стиль авторов, но для всех них характерно стремление приблизить к читателю еще не слишком хорошо знакомые ему области современной жизни, а о повседневном, привычном сказать по-новому.
По-разному изображающие разные стороны сегодняшней действительности, эти повести объединены общей заботой о совершенствовании духовного облика человека социалистического общества.
С. Шерлаимова
Ян Костргун
СБОР ВИНОГРАДА
Моей жене Марии
Перевод с чешского И. Ивановой
Jan Kostrhun
Vinobraní
Praha
«Mladá fronta»
1979
© Jan Kostrhun, 1979
Домой
принесли его на боковине телеги
мужчины нежнейшими руками
Когда
все было кончено
боковину прислонили к яслям
в конюшне
где прежде стояли кони
Фред
Фукс
и Минка с разбитыми бабками
Всю эту ночь
звенела упряжь висевшая на стене
ржала в тоске темнота
и двор
выколачивала
ветра узда
(Иржина Салакуардова)
Дедушка и мама на добрых полметра возвышались над Еником. Они были в вышине будто деревья, или птицы, или часы на башне, — как всё, что Еник мог видеть, лишь запрокинув голову. И на мир они смотрели иначе, чем Еник. Сейчас они смотрели на него. А он еще не сознавал, что у них с ним одна и та же слабость: чтобы увидеть, куда летят дикие гуси или куда улетучилось время, им тоже приходилось задирать голову.
Когда же изредка папа сажал Еника себе на плечи, Еника совершенно не занимало, что у него над головой, — ему хватало того, что он видел внизу и впереди. Все выглядело по-другому, и тротуар был далеко, а ласточки низко. Еник погружал пальцы в папины волосы и, сидя высоко, под самым небом, видел далеко-далеко — даже то, что находилось за лесом. Мир вокруг покачивался, соблазнял, предлагая себя, манил далями, и вечные странники тучи звали за собой. А если удавалось иногда вечером упросить папу поиграть с ним в лошадки, то ничем не притененный свет новых газоразрядных ламп очерчивал на стене дома тень великана. Великан доставал головой до самой крыши, где прятались воробьи, и стоило только протянуть руку… Но Еник предпочитал держаться за папу.
