Даже в самых нечеловеческих условиях войны постарайтесь остаться человеком... Прошу вас. А о выполнении приказа завтра мне доложите. Вот таким образом".
— И выполняют?
— Чаще всего. Но за него я боюсь.
— В каком смысле?
— К его сверхъестественным перегрузкам добавляется еще одна обязанность... едва ли не самая трудная на войне!
— О чем ты?
— Как он сам говорит, «в нечеловеческих условиях оставаться человеком»! Такие, как он, не нарушают, а утверждают законы, ради победы которых происходит сражение!
Поскольку речь шла о достоинствах Ивашова, маме трудно было остановиться.
— Почему Машин портрет... там в кабинете, а не здесь? — внезапно для себя самой поинтересовалась я.
— Из-за Ляли, наверно...
Ляля ни на минуту не расставалась с противотанковым рвом, на дне которого Машу настигла взрывная волна. Эта волна захлестнула, накрыла собою все Лялины мысли.
Она передвигалась бесшумно. Мы с мамой не сразу замечали ее. А заметив, что она вошла в комнату, неловко, несогласованно умолкали.
— Ивашов во время оперативных планерок, совещаний выходит в приемную и спрашивает: «Как Ляля?» Я отвечаю ему: «Хорошо». Но он резко возразил мне однажды: «Сейчас никому хорошо быть не может. Это противоестественно! Пусть будет не слишком плохо». И подчеркнул: «Она у меня одна». Это накладывает на нас с тобой, Дусенька, большую ответственность. Понимаешь? Как он выдерживает?
«Подчеркнул... накладывает ответственность... Откуда такие слова?» думала я.
Свое отношение к Ивашову мама должна была скрывать, «ретушировать».
Вот откуда порой появлялись эти обесцвечивающие слова. Они были ее прикрытием.
— Прямо так и сказал про Лялю: одна? А... мы? А строительство? А ты?
— Это совсем другое! Ляля катастрофически выглядит. Как он выдерживает?!.
— Но ведь ты ему помогаешь?
— Кто я такая?! Стремлюсь, конечно, кое-что ретушировать, сглаживать.
Вы сами, говорю строителям, разберитесь, без него. А они отвечают: «Без него невозможно!»
Мне было приятно, что без Ивашова обойтись па стройке нельзя.
— Ты чему улыбаешься? — воскликнула мама, всегда педантично выдержанная. — Что тут веселого? Он ведь фактически... вне семьи. К быту не приспособлен. Забывает обедать!
— Напомни.
— Как? Каким образом?! Гоняться за ним по объектам? Я у телефонов сижу... Как возле орудий. В туалет боюсь выйти. Он говорит: «Ни на секунду не отлучайтесь!»
— Он и там с тобою... на «вы»? Жена — и «вы»... Люди не удивляются?
— Считают, наверное, что это политика: «Работа есть работа!» А другие просто не обращают внимания. Главный механик шепнул, что держать в помощниках жен сейчас правильно: боевые подруги!
