При моем появлении ребята встрепенулись. Только Василиса продолжала греться, словно ничего не произошло.
— Отвезем Кузнеца. А дальше можно и отдохнуть по-человечески, — предложил я.
— Нормально, командир, — одобрил Боксер, садясь в машину.
— Гладиатор, там Евгеньичу совсем худо, — доложил Кощей. — Надо бы его врачу показать. У него пулевое в живот. Вроде ничего серьезного не задело. Только крови много потерял.
— Я уже об этом позаботился. Лекарь ждет его. Заштопает. Будет как новенький.
Я сел за руль, ударил по клаксону, привлекая внимание Василисы. Ишь, пригрелась на солнце. Девушка слезла с капота и забралась в машину.
Мы выехали со двора.
Этот день вымотал нас, и я с нетерпением ждал, когда мы доставим Кузнеца Лекарю, сдадим с рук на руки и можно будет расслабиться. Сегодня мы прошли первое боевое крещение как команда, и по традиции это дело надо было отметить. Жалко, конечно, что Петра Евгеньевича с нами не будет, но ему надо отлежаться, залечить раны. Мысленно он будет с нами, в этом я не сомневался.
— Как ваше самочувствие? — поинтересовался я.
Крюков посмотрел на меня, словно пытался понять, издеваюсь ли я или на полном серьезе интересуюсь, и ответил:
— Бывало и лучше. За правое дело пострадать — это в удовольствие.
Все произошло быстро, и я практически не видел как. Начало событий потом пришлось восстанавливать по общей картине. Мы двигались по маленькой улочке, окруженной трехэтажными домами с облупившимися фасадами и балкончиками с железными перилами и цветочными горшками. Я не узнавал эту улочку, раньше мне здесь ездить не приходилось. Почему Егоров выбрал именно этот маршрут, не знаю. А он уже и не скажет. Я сбросил скорость и плелся в хвосте полицейского «уазика». Внезапно водила Егорова прибавил скорость. Он собирался на зеленый перекресток проскочить. Нормальное решение. Вот тут их и подрезали.
Две машины выскочили на перекресток. Одна справа, другая слева. И остановились.
Водила ударил по тормозам. Представляю, какой мат стоял в салоне. Ребята не заподозрили ничего плохого. Они не ожидали такой беспредельной дерзости. Егоров полез из машины. Его старый друг Семен Казаков стал выбираться, намереваясь устроить разборку с наглыми водителями. В этот момент из преградивших дорогу машин появились стрелки. Их было пятеро. Все из «охваченных». Одеты в простую неброскую одежду. В руках они держали автоматы Калашникова. Не говоря ни слова, они открыли огонь на поражение. Ребята не успели сообразить, что случилось. Такого беспредела никто из них не ожидал. Казаков упал на асфальт. Его грудь была разорвана пулями. Егоров получил две пули в грудь, но его спас броник. Он упал на мостовую и попытался отползти за машину, на ходу вытаскивая пистолет. Но не уполз далеко. Один из стрелков перебил ему ноги. Егоров обернулся, приподнялся на локтях и пробовал отстреливаться, но получил пулю в голову и упал. Водитель «уазика» погиб на месте. Первая же пуля, расплескавшая лобовое стекло, пробила лоб. Он удивленно ойкнул и упал лицом на руль. Сидевший рядом с ним сержант Ваганов вывалился через дверь на асфальт, сдернул автомат с плеча и открыл огонь. Одного бойца из нападавших ему удалось подстрелить. «Кукла» дернулась, поймала несколько пуль в грудь и завалилась на капот машины. Но на этом удача сержанта Ваганова закончилась. Его хладнокровно расстреляли. Убийцы пришли в движение и направились к машине, не прекращая огонь. Они явно охотились не за полицейскими. У них другая цель.
