бы залечить рану, Габриеле Д’Аннунцио во главе 3000 «смельчаков» в сентябре 1919 года занял порт Фиуме, однако вынужден был оставить его в январе 1921 года после «братоубийственных дней», столкнувших его с частями регулярной итальянской армии, которой было поручено следить за соблюдением итало-югославских договоренностей, подписанных в Рапалло 12 ноября 1920 года и превращавших этот город в независимое государство. Рапалльские соглашения были соблюдены, но лишь на время: исправив неудачу Д’Аннунцио, фашисты в марте 1922 года подчинили себе правительство Фиуме, а в 1924 году город-государство был присоединен к Италии.
Турецкий мятеж против Севрского договора получил значительно больший размах. На следующий день после заключения 30 октября 1918 года перемирия в Мудросе союзники заняли не только внешние провинции Оттоманской империи, но ее сердце — Малую Азию. Самыми ненавидимыми оккупантами были греки, стремившиеся аннексировать когда-то принадлежавшее им западное побережье. Подобная политика пробудила ущемленное чувство национального достоинства, воплотившееся в личности героя Дарданелл Мустафы Кемаля. Заклеймив 15 августа 1919 года правительство и заявив об отказе признать условия Севрского мира, Мустафа Кемаль начал 20 июня 1920 года войну за независимость, которая закончилась изгнанием греков из Малой Азии в сентябре 1922 года и свержением 1 ноября Султаната, скомпрометированного поддержкой англичан, вечно жаждавших контролировать «проливы». Оттоманская империя отжила свой век и уступила место молодой Турции, отброшенной в Азию, но получившей по Лозаннскому договору от 24 июля 1923 года право на полное восстановление национальной независимости. Около 1 миллиона греков были изгнаны из Малой Азии, где они жили более двух с половиной тысяч лет, а чтобы избежать возможных столкновений в будущем, из Греции выдворили 400 000 турок. Новому государству была возвращена Восточная Фракия, в том числе Адрианополь. Оно также получило право на ремилитаризацию района проливов в случае вооруженного конфликта.
Реакция Германии была не столь стремительной и решительной, однако имела гораздо более серьезные последствия. Отступив в строгом порядке, немецкие военные и националисты сумели создать миф о непобедимой армии, которой революция нанесла удар в спину.
Затопление 21 июня 1919 года в Скапа Флоу немецкого флота и процесс военных преступников в Лейпциге, окончившийся в 1920 году вынесением приговора нескольким второстепенным лицам, были куда менее опасны, чем возрождение вооруженных сил Германии. Оно происходило двумя путями: нелегальным, когда соединения, распущенные после ультиматума союзников 29 января 1921 года, возвращались с Западного фронта и немедленно переформировывались в тайные сообщества, имевшие склады оружия, и легальным — генерал фон Сект уже в марте 1921 года попытался превратить стотысячный рейхсвер в кадровую армию. Союзники были бессильны: численность рейхсвера не превышала оговоренных мирным договором цифр. Тем не менее немцы нарушали некоторые статьи мирных договоренностей, например когда вторглись в демилитаризованный Рур, чтобы подавить в марте-апреле 1920 года революционные выступления, или когда 20 марта 1921 года, желая обеспечить себе большинство на плебисците в Верхней Силезии, они специальными составами доставили туда 195 000 эмигрантов. В первом случае Франция, заняв б апреля 1920 года Франкфурт и Дармштадт, заставила рейхсвер отступить; во втором — она оказала давление на Англию, настаивая, чтобы южная часть Верхней Силезии, где большинство населения было польским, оказалась подмандатной Варшавскому правительству.
