Хаджа не мог скрыть своего восторга, он готов был целовать от счастья эту милую и прагматичную женщину, какой она ему показалась. Она неожиданно подарила ему давнюю мечту. Сейчас он полностью был уверен, что продав свой коттедж и квартиру он, наконец, то рассчитается с кредиторами и построит за лето дом. Множество знакомств с руководителями строительных компаний обнадёживали его могущественные планы. Они два часа сидели на почерневших от времени брёвнах. Пили вино из пластиковых стаканчиков и закусывали эклером. Ему хотелось обнять Людмилу Ивановну для начала, но, не зная её нравственного порога, отказался от такой затеи, дабы не испортить, выгодную сделку. Он больше говорил, а она слушала. А когда бутылка опустела, и все пирожные были съедены, Хаджа отметил про себя. Что из восьми пирожных он одно еле осилил, а остальные семь провалились в желудке этой ненасытной женщины.
«Ничего себе, — подумал он, — да с таким аппетитом она у меня всю самую важную работу потянет. И я за пару месяцев обрету покой»
Он встал с бревна, отряхнул брюки и официально заявил:
— Уважаемая Людмила Ивановна, не смотря, что вы ещё пока не рассчитались из школы, с завтрашнего дня вы можете приступать к работе в моём клубе «СИБИРЬ».
— Ура! — а — а — протяжно закричала она и бросилась в отцовский дом за ключом от гаража.
Назад они возвращались на такси. Её голова с закрытыми глазами лежала у него на плече. Она была пьяна не только от вина, но и от счастья.
В двух комнатной квартире на четвёртом этаже жила мать одиночка со своей тринадцатилетней дочерью. Звали женщину Людмила Ивановна, дочку Яна.
Яна не по возрасту была высокой и худой девочкой. Мать же женщина бальзаковского возраста, напротив, была среднего роста и статной, но когда она приводила своё тело в движение при помощи ног, то стать её тут — же пропадала. Её походка, становилась похожей на хоккеиста, рвущегося к шайбе. Она хорошо знала об этом изъяне, но работать над собой ей было просто лень. Она надеялась найти себе жениха богатого и, который полюбит её, не за походку, а за привлекательную внешность. А может даже за талант, который она по сей день искала в себе в различных направлениях. Свою картину, которую она назвала «Космический попугай» написанную маслом. Она одела в английский богатый багет и повесила на стену в гостиной и всем гостям говорила, что это её кисти работа. Хотя на самом деле, эта картина выражала мировоззрение не совсем нормального человека. Разноцветный попугай имел голову совы, а хвост позаимствован у павлина. Называла Людмила Ивановна свою мазню, «Космический попугай». Дочка не раз просила мать спрятать картину в лоджию.
