Они прошли по мощеному коридору, длинному и пустому, и Гэндалф тем временем негромко наставлял Пиппина:
— Будь осторожен в выборе слов, мастер Перегрин! Сейчас не время для хоббитских дерзостей. Теоден — добрый старик. Денетор — совсем иного сорта: гордый и проницательный, человек с гораздо более древней родословной и гораздо могущественней, хотя и не называет себя королем. Он станет говорить в основном с тобой и подробно расспрашивать тебя, поскольку именно ты можешь рассказать ему о его сыне Боромире. Он крепко любил его. Может быть, слишком крепко, и главным образом потому, что они были очень похожи. Но эта любовь не заставит его забыть о том, что у тебя легче выведать все необходимое, чем у меня. Не говори ему больше, чем спросит, и ни слова о том, что поручено Фродо. В должное время я поговорю с ним об этом. И ничего не говори об Арагорне.
— А почему? При чем тут Скороход? — прошептал Пиппин. — Он ведь собирался прийти сюда, разве не так? Да и наверняка придет.
— Возможно, возможно, — сказал Гэндалф. — Хотя если придет, то путем совершенно неожиданным, в том числе и для Денетора. Так будет лучше. Во всяком случае, мы не должны извещать о его приходе.
Гэндалф остановился перед широкой дверью из полированного металла.
— Послушай, мастер Пиппин, сейчас уже нет времени преподавать тебе историю Гондора, хотя было бы лучше, если б ты понаторел в ней, вместо того чтобы разорять птичьи гнезда, прогуливая уроки в ширских лесах. Делай, как я велю! Весьма неразумно, когда приносишь могущественному повелителю весть о смерти его наследника, разглагольствовать о ком-то, кто может явиться и предъявить права на корону. Ясно?
— На корону? — удивленно спросил Пиппин.
— Именно, — подтвердил Гэндалф. — Если в последнее время ты ходил с заложенными ушами и ничего не соображал, очнись хоть сейчас!
Он постучал в дверь.
Дверь открылась, но того, кто ее отворил, не было видно. Пиппин заглянул в большой зал, освещенный двумя рядами глубоких окон с обеих сторон, за высокими колоннами, поддерживавшими кровлю. Высеченные из цельных кусков черного мрамора, они поднимались к роскошным капителям, украшенным резными изображениями удивительных животных и растений. Далеко вверху в полумраке широкий свод мерцал тусклым золотом с плавным многоцветьем узорчатых инкрустаций. В этом огромном торжественном зале не было ни одного ковра, ни одного занавеса, ни одной вещи из ткани или дерева. Между колоннами безмолвным строем стояли высокие статуи, высеченные из холодного камня.
