Так Фарамир снова отправился в путь, взяв с собой добровольцев и тех, кого смогли с ним отрядить. Со стен многие смотрели сквозь сумерки на разрушенный город, но там ничего не было видно. Другие по-прежнему устремляли взоры на север и считали лиги, отделяющие их от Теодена Роханского.
— Придет ли он? Вспомнит ли наш старый союз? — вопрошали они.
— Да, он придет, — успокаивал Гэндалф, — даже если придет слишком поздно. Но подумайте! В лучшем случае он получил Красную Стрелу лишь два дня назад, а от нас до Эдораса долгие мили.
Ночью от брода прискакал человек и доложил, что большое войско вышло из Минас-Моргула и направляется к Осгилиату. К нему присоединяются отряды с Юга, свирепые верзилы харадримы.
— Мы узнали, — сказал гонец, — что войско вновь ведет Черный Капитан, и страх перед ним раньше него достиг Реки.
С этими предвещающими беду словами кончился третий день пребывания Пиппина в Минас-Тирите. Мало кто мог спать: ни у кого не оставалось надежды, что Фарамир сумеет удержать брод.
На следующий день Тьма сгустилась до предела. Она всей тяжестью навалилась на сердца людей, и многие были в ужасе. Снова поступили дурные вести. Брод через Андуин был захвачен Врагом. Фарамир отступил к стене Пеленнора, вновь собрав своих людей у ворот, но у противника было десятикратное численное превосходство.
— Если он сумеет пробиться через Пеленнор, враги станут преследовать его по пятам, — сказал вестник. — Переход обошелся им в немалую цену, но не так дорого, как мы надеялись. Их план был тщательно разработан. Теперь ясно, что они втайне построили большую флотилию лодок и барж в восточном Осгилиате. Они кишели повсюду, как муравьи. Но мы отступили лишь из-за Черного Капитана. И мало кто может выстоять при одном известии о его приближении. Собственные солдаты дрожат перед ним и способны убить себя по его приказу.
— Тогда я там более необходим, чем здесь, — заявил Гэндалф и снова выехал из Города, и исходящее от него белое сияние скоро исчезло из виду.
Всю ночь Пиппин в одиночестве простоял на стене, глядя на восток.
Едва прозвучали колокола, возвестив начало дня, — звон их звучал насмешкой в беспросветной тьме, — как Пиппин увидел впереди, там, где стояли стены Пеленнора, тусклые огни. Часовой закричал — и все люди Города схватились за оружие. Время от времени видны были красные вспышки, и сквозь тяжелый воздух доносились глухие раскаты.
— Они взяли стену! — кричали люди. — Пробили в ней брешь! Они идут.
