— Да, — сказал он, — хоть палантиры и утрачены, говорят, что повелители Гондора по-прежнему обладают более острым зрением, чем обычные люди, да и знают побольше. Прошу вас, садитесь!
Слуги принесли кресло и маленький ослон, потом один из слуг явился с подносом, на котором были серебряный кувшин, чашки и белый хлеб. Пиппин сел, но не мог оторвать взгляда от старого повелителя. Было ли это на самом деле или только померещилось ему, но, сказав о камнях, Денетор со странным блеском в глазах взглянул на Пиппина.
— Теперь расскажите мне свою историю, мой верный вассал, — сказал Денетор отчасти добродушно, отчасти насмешливо. — И можете не сомневаться: слово того, с кем так подружился мой сын, будет встречено с пониманием.
Пиппин на всю жизнь запомнил этот час в тронном зале под проницательным взглядом повелителя Гондора: и задаваемые им время от времени коварные вопросы, и ощущение присутствия Гэндалфа, который смотрел, слушал и — Пиппин чувствовал это — сдерживал нарастающий гнев и нетерпение. По прошествии отведенного времени Денетор снова ударил в гонг, Пиппин почувствовал себя выдохшимся. «Теперь не может быть больше девяти часов, — подумал он. — А я мог бы съесть три завтрака подряд».
— Отведите Митрандира в приготовленные для него покои, — распорядился Денетор. — Его спутник может находиться с ним, если пожелает. Но да будет известно, что он принес клятву служить мне верой и правдой, а стало быть, Перегрин, сын Паладина, должен быть обучен малым паролям. Сообщите капитанам, что они должны ждать меня здесь после третьего часа. А вы, Митрандир, можете приходить, когда захотите. Никто не смеет и не станет препятствовать вашим посещениям в любое время, кроме кратких часов моего сна. Не гневайтесь на глупого старика.
— Глупого? — удивился Гэндалф. — Нет, мой повелитель: выжив из ума, вы сразу умрете. Даже свое горе вы умеете использовать как завесу. Вы думаете, я не понял, с какой целью вы битый час расспрашивали того, кто знает меньше меня?
— Если вы это поняли, то будьте довольны, — заметил Денетор. — Действительно, глупостью было бы отвергать в трудном положении совет и помощь. Но вы предлагаете дары на свой лад и вкус. Отныне повелитель Гондора не будет оружием в чужих руках, пусть и вполне достойных. И для него нет доли более высокой, чем польза Гондора. И править Гондором буду я, и никто другой, кроме короля, если он вернется.
— Если король вернется? — переспросил Гэндалф. — Ну что ж, господин наместник, в этом ваша задача, о которой теперь мало кто вспоминает: сохранить власть, чтобы передать ее возвратившемуся королю. В этом я окажу вам всю возможную помощь. Но должен сказать следующее: я не правлю никаким королевством — ни Гондором, ни иным, ни великим, ни малым. Однако защита всего доброго в нашем мире — это и моя забота. И даже если Гондор исчезнет, я буду выполнять свои задачи, чтобы в грядущем хоть что-нибудь могло расти, цвести и плодоносить, потому что я тоже наместник. Вы не знали этого?
