Олег застыл, соображая, что делать. Хватать станнер левой рукой было неудобно. Правой — не успеть.
— Не успеешь… — подтвердил голос. — Вторую лапку вверх и разворачивайся. И без героизма, прошу тебя…
Шорохов отметил, что слова Лопатина про героизм ему повторили с той же самой интонацией.
Олег медленно повернулся и снова замер. Из-за трубы мусоропровода к нему шагнул смутно знакомый мужчина со станнером.
— Шестьдесят минут, стандартное упреждение, — сказал он. — Советую задавать семьдесят или восемьдесят, а то всегда будешь опаздывать. Как, например, сейчас.
* * *
“Кто наказывает опера? Другой опер. Кто вас задержит в случае, если вы сами станете нарушителем? Кто компенсирует ваше вторжение? Такой же опер. Кого посылать за вами или за кем посылать вас — решат координаторы, но будьте уверены: ловить старого зубра с десятилетней выслугой салаге не прикажут. Координатор отряда должен учитывать весовые категории противников…”
Стоя с поднятыми руками, Шорохов поразительно легко — и поразительно быстро — воспроизводил в памяти одну из последних лекций. Голос инструктора будто бы звенел в космосе — воспоминания об этом занятии не были связаны ни с погодой, ни с настроением, ни с чем-либо еще. Даже и с днем недели… Тезисы проявлялись в абсолютном вакууме — как титры, всплывающие не ассоциативно, а строго упорядоченно.
“У нас нет отдела внутренней безопасности, поскольку это чревато возникновением либо кастовости, либо клановости, либо, упаси боже, того и другого вместе. Наша система ближе к американской, построенной так, чтобы все стучали на всех. Драматизировать не нужно. Принцип самоочищения зарекомендовал себя наилучшим образом. Помните, что Служба — уникальный институт, совмещающий функции контрольного органа, силовой структуры и научно-исследовательского учреждения…”
Потом, кажется, в класс вошла Ася. Да, именно на этом месте, после сомнительного определения “научно-исследовательский”. Олег не удивился: все воспоминания о школе так или иначе были связаны с девичьей старшиной. В тот раз она опять надела что-то невообразимое… белое? черное?… Нет, серое. Милицейскую форму с узкой юбкой и тонким бантиком на рубашке. Да, юбка и бантик. Это были первые элементы фактуры, сопоставленные памятью с той подвешенной в пустоте лекцией. Первые конкретные детали.
Дальше, словно проталины в снегу, возникли и другие. Иван Иванович со своим идиотским вопросом: “А если самые крутые опера сговорятся и создадут банду — кто их сможет победить? ” Смех курсантов, инструктора и Прелести. Она же ему и ответила: “Для начала надо узнать, кто из операторов круче, а профессиональных конкурсов Служба не проводит”. И снова смех…
