— Не-ет, что ты! Это вариант дорогой, эксклюзивный. Гораздо проще переместить курсанта в настоящую школу. Но не всегда это удается.
— Темнишь, — сказал Олег.
— Хорошо, не буду. Твою напарницу тоже по ускоренной программе подготовили.
— Прелесть… Она помнит, что провела этот год у себя дома. А где, интересно, был я? У меня и дома-то вроде нету…
— Задавая вопрос, всегда рискуешь услышать ответ. Поэтому меньше спрашивай. Я ведь как лучше хочу. Не загоняй себя в угол, на Шороха многие надеются, очень многие.
— Надежда — вещь бесполезная. Все уже случилось. Либо — не случилось. Все в магистрали.
— Согласен, но с одной поправкой. Сама магистраль… Олег, дружище!… — Иван Иванович широко развел руками. — Сама магистраль меняется — по чуть-чуть, незаметно. И возникает другой “естественный ход событий”, не менее естественный, чем тот, что был прежде. И внутри новой редакции ничего не переделать, потому что все причины и следствия в ней жестко связаны. Но ведут они уже не туда. Изменить будущее действительно нельзя. Но можно создать иное будущее, которое вытекает из иного настоящего.
— Магистраль… будущее… В чем разница?
— Разница? Наверно, в терминах. Понятие “будущее” существует лишь в единственном числе. Оно может быть такое, или не такое, или пятое, или десятое, но будущее всегда одно. То, которое в итоге оказалось реализованным. А кроме этой уникальной магистрали существуют и теневые. Несложившиеся варианты развития.
— Что значит “существуют”?… Несложившиеся варианты будущего — существуют?! Если только в чьем-то воображении?…
— В вероятности, — ответил Иванов. — Все, я ухожу. Меня сейчас тепловой удар хватит.
— Потерпишь! — заявил Шорохов. — И каким же образом они существуют, эти варианты?
— Опять торопишься. А не надо бы… — Он потряс раскрытым прибором. — Что здесь хорошо, так это пылища. Встань на свои следы и вернись в точку старта.
Едва договорив, Иван Иванович исчез, возможно — и впрямь перегрелся, возможно — опасался новых вопросов.
Олег в который раз вытащил сигареты и все-таки закурил. Дым, как и местный воздух, был безвкусным.
Шорохов изучил отпечатки на глине и, разыскав самые первые, отряхнул брюки. Возвращаться к мадам Криковой не хотелось, но выбирать было не из чего. Олег отстрельнул окурок и, проследив за тем, как он катится по глине, достал синхронизатор.
Уже набрав новую дату, он вспомнил, как сюда попал. Тогда он сомневался, что можно поймать конец периода случайно, наугад. Теперь было ясно, что он ничего и не ловил, а просто уперся в барьер. Граница расположилась подозрительно удачно: на последней минуте декабря.
