Чайк под присмотром дружков создал живого вампира на моих глазах. Работал вдумчиво и скрупулезно, его дружки попутно обошли весь дом но ничего для себя интересного не нашли, зато мне пришлось перепрятываться. И работал около часа, была опасность опоздать на урок, но я естественно про все на свете забыла. А у них видимо сегодня вообще выходной. Работа с энергией, это вам не “хухры-мухры, а хрю-хрю”, это завораживало. Как только супостат закончил, сказал с ухмылкой:
— Живи и радуйся вампирчик! — Одел ему на шею какой-то артефакт, и они быстро ретировались из дома. А Ако как только пришел в себя как психанет! Бушевал, мама не горюй, всю гостиную разнес, мебель в стены швырял, а потом вот сел устало облокотившись о стеночку и страдал, бедняга плакал! И вот тут-то я к нему и подошла и разглядывала как чудо чудесное. Артефакт был не простой! Но пока не зацикливала на него внимания.
— Я умер, и теперь я не совсем я, — пробормотал он и чуть ли не волосы на себе рвать стал. А потом вообще грязно по местному выругался. Села и склонила голову набок. Черные длинные волосы сейчас были в ужасном беспорядке, серые глаза, даже не совсем, цвета стали. По телосложению видно, что далеко не воин, но спортом занимается. Внешность после преображения не поменялась. Чувствовала связь с Чайком была но, похоже, не видимая, этот супостат не подпитывал своей силой вампирчика. Да и контроль если и есть то не выраженный. Ведь в противном случае тот бы не разнес помещение и не страдал бы сейчас. Что же ты задумал?
— Как так могло произойти? Почему именно я? — Причитал новорожденный, а потом ответил на свой вопрос сам, — знаю почему, — тут же разозлился, сжав кулаки, показал увеличившиеся клыки, почти зарычав.
— И почему? — Задала вопрос, прежде чем подумала. Мужчина вздрогнул и сфокусировал на мне взгляд, как будто только увидел. На лице читалась настороженность, он напрягся.
— Ты кто? — Его переживания отошли на второй план теперь мужчина внимательно меня изучал.
— Это не важно, важно ты кто?
— Теперь это не важно…
— Вот и поговорили, — хохотнула я, а потом взгрустнулось. Появилось глубочайшее чувство вины. — Прости, что не успел на помощь. — Понурила голову, и ели слышно заскулила.
— Не знаю, кто ты, но не думаю, чтобы смог бы, чем ни будь помочь. И мое истинное я уже на суде Осириса, надеюсь, все пройдет хорошо, жако не узнаю… — Мужчина встал и размял плечи, убрал волосы за спину. А потом пошел к двери, огибая обломки мебели. Выглянул на улицу и вдохнул полной грудью воздух.
