Я жив ещё пока… | страница 10

Нет смерти – нет и Воскресенья.

И мрак сожрал Полярную звезду.

Найди меня, когда я, заплутав,

В который раз себя теряя,

Лишь твоё имя повторяя,

Мочу вином опухшие уста.

Верни меня, уставшего от рук

Чужих объятий приторного плена.

И душу исцели мою от тлена.

Любовью разорви порочный круг.

Спасибо меня! Не предъявляя счёт.

Зажги свечу у аналоя.

Пусть бесы мои разов взвоют –

Отмоленный тобой, я жив ещё…

Прости меня без вычурности фраз, –

Улыбкой кроткой без укора.

Будь точкой для меня опоры

В янтарном море нежных, мудрых глаз…

Пролейся лунным светом на меня,

Когда в ночи я умираю

Между Чистилищем и Раем

В рассветных брызгах будущего дня.

На половинке кирпича

            горит свеча и тает.

Дрожит рука, трепещет вздох

            и улетает…

Колодцев питерских рассвет

            квадрат очерчен.

На все вопросы есть ответ,

            один лишь вечен…

Горячий стеарин слезой

            на стол стекает.

Рябины спелой губ кольцо

            не остывает.

Ночной угар слиянья тел, –

            как водка с перцем.

Двенадцать лет – двенадцать стрел

            не мимо сердца.

Осень посыпает пеплом сердце.

Остывает то, что не сбылось.

Реквием поёт сопрано-меццо.

Не могу никак душой согреться.

Бабье лето стужей пронеслось…

Плоть бушует по своим законам,

Блудом сладким низвергаясь в ад.

Тихо бродят души по перронам,

Провожая души на закат.

Странствуют потерянные души

Блудными сынами по Земле.

К дольнему стремятся все кликуши.

К слову горнему закрыты наши уши.

В пост бурлит скоромное в котле.

Мерою отмерится нам мера.

Каждому воздастся по делам.

Избранных спасёт любовь и вера.

«Жизнью» назовётся имя «Ева».

Смертным станет за грехи Адам.

Серою, извилистою лентой

Мчит дорога, не щадя колёс.

Осень машет с мыса Фиолента.

Море за спиною спорит с кем-то.

Жжёт тоской извечный мой вопрос.

Верую ли я? Или не верю?..

Гамма вновь по нотам сверху вниз…

Наглухо закроются все двери.

Сердцем зарубцуются потери.

После шторма, всяко, тихий бриз.

Где-то под горою бьёт источник.

Храм стоит в неведомой дали.

Свяжется узлом всё, что не прочно.

В Боге вся надежда, – это точно.

Вновь отсчёт мой сброшен на нули…

Когда в опавших листьях нет спасенья,

Промокшей осени, в окне, линяет платье,

Согреет лик иконы «Умиленье»,

Да горсть свечей, зажжённых у Распятья.

Проём окна – ожившая картина.

Деревьев голых неприкрытый срам.

Морозов ждёт неспелая рябина.

Пуста обитель и безмолвен храм.

Остывший чай, серебряная ложка.