И Светлана Дмитриевна рассказала Светловой о том, что с ней случилось.
— Вы можете мне снова открыть его комнату? — попросила Светлова.
Ни слова не говоря и вполне мужественно — правда, на подозрительно негнущихся ногах, — соседка Роппа прошествовала к его двери. Достала с выступа ключ…
А Светлова вошла. И сразу направилась к письменному столу.
Затаив дыхание, она заглянула в раскрытую книгу.
На странице действительно темнело небольшое пятно.
Но пятно это, разумеется, было засохшим, и понять, когда оно было оставлено, теперь смог бы только эксперт.
— Вы листали книгу? Дотрагивались до нее? — спросила Анна явно испуганную женщину.
— Нет…
— Точно?
— Клянусь.
— А кто-нибудь, кроме вас, заходил за это время в комнату?
— Нет.
— Нет?
— Во всяком случае, при мне…
— Значит, при вас — никто?
— А с другой стороны, когда меня нет, кто же мог бы? Если только он сам… возвращался.
— Значит, никто?
— Никто. Если только… — Светлана Дмитриевна запнулась.
— Да?
— Если только — той ночью…
— Вы хотите сказать, тогда ночью вам все это не почудилось?
— Да… так я и хочу сказать.
И женщина невольно опять поднесла к глазам правую ладонь:
— Понимаете… Я ведь все помню. Мне пришлось смывать его с руки.
— Что смывать?
— Пятно. Оно оставило у меня на пальце след.
Светлова тяжело присела на стул и опять разглядывала книгу:
«Достаточно назвать князей Волконских, Барятинских, Долгоруковых, Щербатовых, Козельских, Звенигородских и других… — прочитала Анна почти автоматически на раскрытой странице. — В этой череде фамилий особенно выделяются князья Оболенские, в свою очередь разделившиеся на множество ответвлений: Стригины-Оболенские, Телепневы-Оболенские, Тюфякины-Оболенские, Щепины-Оболенские, Нагие-Оболенские, Ярославовы-Оболенские, Туренины-Оболенские — в общей сложности больше двух десятков фамилий, большая часть которых пресеклась после трех-четырех поколений».
Почему-то Светлова никак не могла оторвать взгляда от этого слова — «пресеклась».
Сидела и тупо смотрела на буковки.
«Надо же… просто ум за разум заходит… — думала она. — Тюфякины, Нагие, Стригины… Разделились, ответвились, перемешались… пресеклись! Старики… Проклятия… И свежие пятна крови в комнате, где никого нет!»
Больше всего Светлову поразило не пятно.
Больше всего ее поразило, что книга сейчас была раскрыта на другой странице…
Это была другая страница! На той, что была раскрыта прежде, в прошлый раз, когда Светлова заходила в комнату Бориса Эдуардовича Роппа, было что-то про императора Павла и пожалование каких-то титулов… Кажется, баронских.
