— Мой список сократился до пяти имен. Все эти люди против билля о контроле над оружием, который, как мы знаем, сэр, 10 марта должен стать законом. И остановить его принятие может только убийство президента.
— Не думаю, — сказал Мэттью Роджерс, — скорей подобный акт как раз и обеспечит принятие закона.
— Объясните это обоим Кеннеди, Мартину Лютеру Кингу и Джорджу Уоллесу и послушайте, что они вам ответят, — резко откликнулся Директор. — Продолжайте, Марк.
— Сегодня я предполагаю провести день в Сенате, постараюсь найти достаточно приемлемый способ узнать, где все пятеро были во время ленча 24 февраля.
Директор поднялся и отошел к окну.
— Спасибо, Марк. Теперь вы должны проявить мужество. У меня неприятные новости для вас… Мы начинаем убеждаться, что человек, которого мы ищем, — это Декстер.
Марк застыл.
— Почему вы так считаете? — выдавил он из себя.
Помощник Директора наклонился к нему.
— В Джорджтауне мы опросили работников ночных служб и наткнулись на одного портье, который совершенно уверен, что видел сенатора Декстера 24 февраля, шедшего по улице от отеля, примерно в четырнадцать тридцать.
— Почему он уверен, что это был именно сенатор Декстер?
— Этот человек родился и вырос в Уилтоне, штат Коннектикут, и хорошо знает Декстера в лицо. Боюсь, что есть еще кое-что: с ним была молодая женщина, описание которой полностью совпадает с внешностью его дочери.
— Это не доказательство, — сказал Марк. — Это может быть только совпадением.
— Может быть, конечно, — сказал Директор, — но, к сожалению, оно не в пользу сенатора Декстера. Вспомните, что он имеет отношение к торговле оружием и немало потеряет в случае принятия билля. Так что мотив налицо!
— Но, сэр, — возразил Марк, уже не думая об Элизабет, — неужели вы считаете, что сенатор может вступить в заговор с целью убийства президента только для того, чтобы сохранить на плаву одну из своих кампаний? Да у него на выбор масса не столь сильнодействующих средств! Он мог организовать проволочки в комиссии. Или устроить обструкцию…
— Он уже пытался это сделать, Марк. И безуспешно, — прервал его Мэттью Роджерс.
— Но у остальных четырех сенаторов могут быть не менее убедительные мотивы, о которых мы пока просто ничего не знаем. Так что не только Декстер, — продолжал настаивать Марк, чувствуя, как жалко звучит его голос.
— Хорошо, Марк. При иных, не столь экстремальных обстоятельствах я бы с большим вниманием отнесся к вашей точке зрения, но, согласитесь, в данном случае мы должны основываться на объективных данных, пусть даже они не очень убедительны и смахивают на совпадения. Но я не сказал вам главного. В ночь на третье марта, когда были убиты Казефикис и почтальон, имени доктора Декстер не было в списке тех, кто должен был дежурить. Ее работа заканчивалась в пять часов, но по каким-то непонятным причинам она осталась еще на два часа, осмотрев грека, а он, представьте, отнюдь не был ее пациентом! Что-то чертовски много совпадений, Марк! И при всей беспристрастности я должен сказать, что на сенатора Декстера и на его дочь ложится очень большая тень.
