Леопольд по письмам сына понял, что Вольфганг влюбился, его опасения подтвердили и письма жены. Старший Моцарт пытался вразумить сына и напоминал, что у семьи чудовищное материальное положение, что его несчастная сестра трудится с утра до вечера, чтобы свести концы с концами и помочь брату, что он сам стар и немощен. Но Вольфганг продолжал проводить все свое время с Алоизией Вебер.
Тогда отец написал сыну суровое послание, что от благоразумия Вольфганга сейчас зависит, останется ли он неизвестным провинциальным музыкантом или станет прославленным композитором, имя которого сохранит история. И посоветовал юноше срочно уезжать в Париж.
Моцарт не посмел ослушаться отца и, простившись с возлюбленной Алоизией, со слезами на глазах отправился искать лучшей доли за пределами своего отечества.
Леопольд рекомендовал сыну Париж, надеясь, что там к Моцарту отнесутся с таким же восторгом и вниманием, как в первый приезд, именно на Париж он возлагал большие надежды. Но самого Вольфганга терзали неприятные предчувствия.
23 марта 1778 года путешественники прибыли во Францию. Прошло пятнадцать лет после первого посещения Парижа семейством Моцартов, и здесь многое изменилось. Изменилось и отношение к Вольфгангу. Кроха-музыкант вырос, и взрослый юноша уже был не так интересен публике. К тому же все стало в несколько раз дороже и Вольфгангу с матерью пришлось снять крошечную темную комнату на первом этаже.
«В Париже грязь неописуемая… — писал Вольфганг отцу. — Здесь обыкновенно все иностранцы, которые пьют много воды, получают расслабление живота».
Анна-Мария в Париже чувствовала себя несчастной, она скучала по родине, к тому же видела, что стесняет сына своим присутствием. Париж пугал ее своей дороговизной и антисанитарией.
Вольфганг тоже пребывал в мрачных настроениях, все его радужные надежды рассыпались в прах. К тому же он скучал по возлюбленной. Единственным утешением для него служили письма от Алоизии.
Моцарт попал в Париж в неблагоприятный момент, во Франции как раз разгорелась борьба за главенство между двумя музыкальными партиями: итальянской, которую возглавлял композитор Никколо Пиччини, и французской, ее представлял композитор Глюк. Конечно, Моцарт принял сторону Глюка, так как его раздражало повсеместное владычество итальянской музыки. Но официально он не примкнул ни к одной партии, потому что думал только о немецкой музыке. Французов Моцарт считал народом немузыкальным, французский язык казался ему скверным для музыки, и он писал отцу, что французские певцы и певицы не поют, а воют и кричат. Моцарт мечтал о возвышении немецкой музыки и готов был приложить для этого все усилия.
