— Похожа? Племянница, погостить приехала, — улыбаясь, ответила цыганка, доставая ключи от квартиры.
Обстановка квартиры поразила Галю. Дорогая мебель, всюду стояли хрустальные вазы, которые сверкали от солнечных бликов. Над пианино висел портрет красивой тёмноволосой женщины. Её глаза были так искусно нарисованы, что казалось, своим взглядом она прожигает насквозь, смотревшего на портрет.
— Это моя мама. Она была артисткой театра «Ромен». Знаешь такой?
— Нет, — тихо ответила Галя, — ничего я не знаю.
— А зачем тогда в Москву приехала?
— Наверное, чтобы всё самой узнать.
— Глупая ты, как же тебя одну отпустили?
— Я сама…
— От родных убежала? Ладно, значит так, красавица. Сейчас будем обедать, голодная? А потом всё мне по порядку расскажешь.
Весь вечер Катя расспрашивала Галину о жизни в родительском доме. Галя рассматривая обстановку поражалась богатству в двухкомнатной квартире приютившей её цыганки.
— Ой, девочка, ты не видела настоящего богатства.
— А я думала, что цыгане по-другому живут, — заметила Галина.
— Так, то цыгане, а я полукровка, как ты уже поняла. Мама из ромал, а отец мой большим человеком был. Генералом при генштабе. А, да ты не поймёшь ещё, что это означает. Думаешь, я всегда здесь жила? Нет. Пока родители были живы мы на Ленинском жили. У нас знаешь, какая квартира была? Что ты! Три таких, как эта.
— А почему вы здесь оказались?
— Эту квартиру отец маме давно купил. Они не были расписаны. У меня и фамилия матери в паспорте. Он с первой женой не был в разводе. Ему нельзя было разводиться. Но они с женой договорились и она жила своей жизнью с другим человеком и с сыном, с братом моим, получается. А отец с моей мамой. Нельзя ему было разводиться. Поэтому и не мог прописать нас в той квартире. Как папа умер, сын сразу в права наследства вступил. Выставил нас быстро из нашей большой квартиры, хорошо, что вот кое-что удалось перевезти сюда. И эту пытается отобрать. Только вот ему! — Катя показала воображаемому брату кукиш.
— Катя, а почему вы меня пожалели? К себе пригласили? Я так поняла, что ваше имя вокзальной милиции хорошо известно. Вы так промышляете?
— Глупая ты ещё. Промышляете! Здесь совсем другая жизнь, девочка. А на вокзале все меня знают и дают понемногу работать даже сейчас, когда город заполонён милицией, военными, потому что милая, все кушать хотят. И милиция тоже. В общем, так! На сегодня тебе и так впечатлений хватит. Будешь спать здесь, на диване, а завтра я тебе скажу, как жить будем дальше.
