– Лучше обсудить это без лишних ушей и лишних глаз. – Алина легонько смахнула снежинку с ресниц Валентины, и та растаяла на пальце холодной слезой. – И лучше именно у тебя. Все всё правильно поймут, я обещаю. Не бойся.
Шаг Валентины в сторону наткнулся на мягкую преграду в виде руки Алины. Заминка, замешательство, колебания – всё это промелькнуло чередой чуть заметных полу-движений, нерешительных порывов. Валентина с тоской смотрела вдаль, на мерцающие гирлянды огней, и переминалась на месте. Губы Алины не двигались, но внутри сияла нежная улыбка. Приласкать, успокоить её – вот чего ей хотелось, но она не спешила сама и не торопила Валентину.
– Валь, всё будет хорошо. Позволь мне зайти. Это важно, это очень нужно. Ничего не бойся. Ничего страшного не случится. Всё будет, как ты скажешь, как ты захочешь.
Она говорила тихо, мягко, легонько сжимая пальцы Валентины и губами почти касаясь её виска. Со всей лаской, со всей бережностью, на которую она была способна, Алина проводила Валентину к своей машине. Та ещё на мгновение замялась, перед тем как сесть.
Алина не сразу тронула машину с места, давая Валентине время освоиться и успокоиться. Медленно, постепенно, шаг за шагом: сейчас нельзя было спешить, нельзя давить. Это чудо – хрупкое, нежное, недопустимо грубо его толкать и понукать. Пусть оно само своими маленькими лапками прошагает туда, куда его приглашают. Только так.
Следующим шагом был выход из машины и пауза под светильником у подъезда. Снегопад валил вовсю, осыпая им плечи. Словно желая оттянуть неизбежное, Валентина смахнула снежинки с коротких волос Алины, облегавших голову плотно, как шапочка для бассейна.
– Тебе без шапки не холодно?..
– Сейчас уже в тепло зайдём, – улыбнулась Алина. И двинула бровью: – Зайдём ведь?
– Да, прости, что держу на пороге, – сказала Валентина, обречённо выдохнув, как перед прыжком с обрыва.
Зазвенели ключи, щёлкнул выключатель в прихожей.
– Ну, вот здесь я и живу...
Алина обводила взглядом вокруг себя, как бы лаская каждую вещь, которой касались Валины руки. Валя сидела на этом диване, поливала эти кактусы, смахивала пыль с этих книжных полок и ступала по этому ковру. Щёлкала этим пультом, переключая каналы. Читала под этим бра на стене. Работала за этим ноутбуком и грызла эти карандаши. В стаканчике у зеркала в ванной стояла только одна зубная щётка, а на крючке висело одно полотенце. Подмечая эти детали, Алина улыбалась внутренне. Валентина понимала – не могла не понимать, какими умозаключениями гостья сейчас занимается, и в её взгляде проступила щемящая беспомощность, будто её уличили в чём-то постыдном. А именно – во вранье про «любимого человека». Но Алине не хотелось насмешничать по этому поводу и беспощадно рубить правду-матку. Неуместность и непозволительность этого смыкала ей губы, только взгляд искрился ласково, понимающе и лишь самую чуточку шутливо.
