Она что-то записала на лежащем рядом листке и вдруг подняла голову:
— Да, и общагу надо не забыть. Общага — это первое место, где могут столкнуться студенты с разных факультетов. Всякие общеинститутские заморочки — это уже потом, от них можно и откосить, а от общаги никуда не денешься.
Она протянула листок Дзюбе.
— Что это?
— Меморандум для командира, — усмехнулась Люша. — Чтобы он ничего не забыл. Здесь перечень информации, которую надо собрать в Сереброве. Точно такую же информацию мы будем собирать в Шолохове. Когда вопросы одни и те же, ответы потом легче сличать.
Роман взял листок, быстро пробежал глазами. Четкий крупный почерк, каждый пункт пронумерован. Вот что значит женский подход! Все по порядку, все по списку, все тщательно и без спешки. Сам он ни за что не стал бы ничего записывать, привычно положился бы на свою память… И обязательно что-нибудь забыл бы или упустил. Обычно именно так все и случалось.
Наверху скрипнула дверь, послышались неторопливые тихие шаги, слегка неуверенные: так ходит человек, не до конца проснувшийся.
— Острый приступ, — вялым голосом объявил Дима, спустившись вниз.
Дзюба не на шутку перепугался.
— «Скорую» вызвать?
Люша рассмеялась.
— Острый приступ голода, — объяснила она. — Вечный Димкин прикол. С трех до четырех часов ночи — вынь и положь ему еду, а то не заснет до утра.
Она почти бегом направилась к шкафчику, где лежало «то, что погрызть», и поставила на барную стойку открытую коробку конфет и круглую жестяную синюю коробку с датским печеньем.
— Чайку сделать тебе? — заботливо спросила Люша.
— Угу, — сонно кивнул эксперт.
— А тебе? — обратилась она к Роману.
— Мне тоже, спасибо.
После второй шоколадной конфеты с ореховой начинкой Дима вдруг резко проснулся, взгляд его сделался осмысленным, а выражение лица — живым и заинтересованным.
— Как у вас дела? Есть успехи? Нашли что-нибудь?
— Кое-что нашли, — отозвался Роман. — Надо будет еще информацию пособирать.
— Устали?
— Ну… Есть немного, — признался Дзюба. — Но это ничего, дело привычное.
Люша заварила чай, поставила на барную стойку три чашки, сахарницу и молочник, куда перелила сливки из обнаруженного в холодильнике пакета.
— Командир, а личный вопрос можно? — спросила она.
— Валяй.
— Аня — она тебе кто-то? Или чисто прикрытие?
— Прикрытие.
— А по жизни она кто? Ты вроде говорил, она филолог?
— Ну да. Филфак серебровского университета закончила.
— И кем она работает с таким образованием? У меня старшая сестрица — филолог, институт культуры закончила, так ни она, ни ее подружки, с которыми она вместе училась, не могут найти работу по специальности. Учителей из педагогического набирают, а преподавательских мест на филфаке на всех не напасешься. В журналистике все тоже битком, а литкритику сегодня никто не читает, кроме специалистов, на этом не заработаешь. Как же твоя Аня выживает?
