И сразу же издалека до ее слуха донеслась хорошо знакомая музыка — это Джаризма играла на флейте все ту же монотонную мелодию, состоящую из двух нот. Интуиция Джирел не подвела: волшебница была где-то рядом. Девушка достала кинжал и осторожно двинулась дальше.
Тоннель стал постепенно расширяться и вывел ее в некий сводчатый зал. Сквозь своды в тоннель проникал дрожащий свет. Джирел на секунду остановилась. Прищурившись, она пыталась разглядеть, что собой представляет это странное место. Перед ней была комната, наполненная загадочным мерцающим светом, который бесконечно отражался в зеркальных стенах, поэтому трудно было сказать, где в этом неровном свете заканчивалась реальность и начиналось отражение. Свет то слепил ей глаза, то неожиданно тускнел, погружая все вокруг в полумрак, и вновь вспыхивал при повороте зеркал. Вот тоненькие струйки мрака задрожали в хаосе и снова наполнились белым сиянием. Откуда-то издалека сквозь мерцание огней и отражений до ее слуха доносилась монотонная музыка, то приближавшаяся, то удалявшаяся.
Из-за этой безумной пляски вспышек света в комнате было ничего не разобрать. Джирел смотрела во все глаза и не понимала, большое это помещение или крохотное, пещера это или дворцовый зал. Причудливые отражения танцевали в ярком блеске, наполнявшем комнату. Среди них Джирел увидела и свое отражение, смотревшее на нее с десятков, даже сотен вращавшихся плоскостей, гротескно искажавших ее облик: они то медленно угасали, то вспыхивали, ослепляя ее своим неистовым сиянием. Она то и дело жмурилась, борясь с головокружением, которое в ней вызывал этот безумный танец зеркал.
И вот наконец перед ней появилась Джаризма — но как! Волшебница смотрела на нее с сотен золотых диванов, отражавшихся в сотнях зеркал. На ней была сиреневая туника, она прижимала к губам флейту, из которой в такт едва заметным движениям мышц шеи текла монотонная мелодия. Джирел растерянно смотрела на это множество волшебниц, игравших одну и ту же бесконечную, монотонную мелодию,— определить, какая из них настоящая, было совершенно невозможно. Сотни чувственных, дивных лиц обернулись к ней, сотни белых рук опустились, оторвав флейту от сотен коралловых губ, искривленных в ироничных приветственных улыбках, которые благодаря своей бесчисленности одарили ее в сотни раз большим презрением.
Стихла музыка — и сразу же прекратилось мигание света. Джирел прищурилась, ослепленная сиянием: хаос немедленно превратился в строгую гармонию порядка. Сотни волшебниц слились в одну — она сидела, прикрыв глаза, на золотом диване в просторном зале с хрустальными стенами. Этот полукруглый зал оказался лишь частью огромной круглой комнаты с куполообразным потолком. За диваном висела пелена сиреневого тумана, словно занавес, деливший круглый зал на две равные половины.
