О, какие были проводы! Миру стояло на много верст, и ничем их не оценить, – не люди, а какая-то в них светила радость. Смотришь на них, что их тут нет, они где-то в седьмом небе, а тело на земле. Вот что может дать Самодержавная Семья: у кого слезы как ручьи, у кого трепещут ноги, кто мысленно высказывает свои нужды, кто делится радостью, кто печалью; и все открывают более чем батюшке (священнику) свои недостатки; все скорби и грехи – все Батюшке Царю и Святому Семейству великого мира.
Солдатики на проводах стояли рядами: они, как ангелы, охраняют Славу на небе; отдались в послушанье и военную дисциплину. И уподобились за свое послушанье в лица ангелов, поэтому назывались христолюбивые воины.
И как в виду всех перерождаются все учебные заведения при посещении Великого Монарха. Когда при проводах все классы были на панелях, провожали с кротостью, и с радостью, а маленький класс девочек – пример и сравненье, как вели в Храм Иоаким и Анна Святую Отроковицу, так и эти девочки готовы служить Богу, и видеть Батюшку Царя; в них говорили чистота и ласки детские и отражались на Святом Семействе. Дивная картина малюток – их святость! Очень радуют все детские выходки, как они бросали цветочки по пути и намеревались бросить их Величествам. Это смотришь – не видишь, что бросают они ручками, а будто хотят вместе с букетом упасть к Ним в экипаж, на колени.
И как возрастают, ничем и не украсишь, как украсило само Святое Семейство.
Посещение воспитательного дома
(Петербургский воспитательный дом для подкидышей и незаконнорожденных)
Умилительно и тепло. Слеза обливает грудь при взгляде на слабые творения, беспомощные, кроткие, а на личике светится у каждого благодать. Точно звездочки с неба, мерцают в колыбельках детские глаза, и как жаль, что мало кто знает и редко кто ходит в этот дом, где человечество поднимается.
Надо ходить сюда, как и в больницы, где оно угасает.
Господи, спаси и сохрани нас, грешников.
Сила, моща народная и красота духовная в них, вот этих самых колыбелях. Их нужно посещать. На них стоит смотреть.
Эти дети – буйство неукротимой плоти, от греха; от того, что мы зовем грехом и что все боятся.
Да, грех! А Господь милостив!
Жаль, что здесь, далеко от своего дома, остаются плоды любви и темного буйства, лучшая, крепкая завязь населения.
Но как хорошо смотрят за ними!
Какая ласка у этого доктора Конева: двадцать лет он здесь, сроднился с Воспитательным домом; в лице у него святое, когда говорит об уходе за младенцами и как уменьшилась их смертностъ. С детьми он пребывает, и в лице уже нет греха; плоть освободилась от буйства, и он – родитель всем беззащитным крошкам. Их моют – любуешься, до того хорошо и праведно. Уход и чистота у кормилиц малюток. И такая же простота и серьезность, как у самого доктора – верно, он из народа. Народ проще, спокойнее, чем высшие. И к мамкам чувствуешь больше веры, чем к поставленным над ними.
