— Да. Время раздумий истекло, теперь время действовать.
— Вы пришли к каким-то определённым выводам? Знаете, кто является похитителем?
— У меня есть версия. Но чтобы её проверить и изобличить преступника, нам надо действовать очень осторожно. Надеюсь, что мои предположения правильны, но всё висит буквально на волоске и может сорваться в любую минуту.
— Простите, — я секунду колебался, говорить или нет о визите в клуб и неудачном разговоре с Федотом, но решился всё рассказать. — Надеюсь, я ничего не испортил. Федот Олсуфьев находится у вас на подозрении или нет?
— А в чём дело? — спросил Кромов, с тревогой посмотрев на меня. Я рассказал ему о своих действиях. Выслушав мой рассказ, он вздохнул.
— По крайней мере, мы теперь точно знаем, что у него в приглашении тоже стоит 19-е число, — промолвил я, понимая, что данная информация будет слабым утешением, если я разболтал секретные сведения.
— Это неважно, — Кромов махнул рукой, — вы человек действия, Важин. Я частенько забываю об этом. Вас просто опасно оставлять в ожидании, когда кругом разворачиваются события. Вы всё время хотите броситься в гущу схватки. Мне надо было взять вас с собой, когда я уходил из дома, но я решил вас не будить.
— Когда вы сегодня второй раз вышли из дому в семь часов, действительно, могли бы и разбудить меня.
— Информация от Марты Генриховны?
— А от кого же ещё?
— Не начинайте злиться. Срывать злость от своих ошибок на друзьях и родственниках — не самый лучший способ их исправить. И не расстраивайтесь. Если Федоту Олсуфьеву так не терпится сегодня прийти в Набережный дворец, пусть приходит.
— А в чём состоит ваш план? Вы нашли Бехтерева?
— Нет. Даже и не пытался его искать.
— А господина Филиппа?
— Нет, хотя и пытался это сделать.
— Узнали что-нибудь о Лядове?
— В данный момент ни Лядов не нуждается в нас, ни мы в нём.
— Определили, кто из наших подозреваемых взял алмаз из шкатулки?
— Как я уже говорил, есть предположение, совершенно бездоказательное, но объясняющее всё в совокупности.
В ближайшие часы надо либо его доказать, либо признать свое поражение.
— А алмаз? Его надо вернуть до трёх часов пополудни. Осталось менее четырёх часов. У вас есть соображения, где его искать?
— Даже не знаю, что вам сказать. Утверждать сейчас я ничего не берусь.
— Я так понимаю, расспрашивать вас сейчас совершенно бесполезно, не так ли?
— Да. Вам придётся или действовать самостоятельно, или довериться мне.
— Я с вами. Так что мы должны делать?
