А примерно неделю назад, в кабаке, ко мне за стол подсел один малый и спросил, не я ли поручик Московского гренадёрского полка Григорий Бехтерев. Я сказал, что да. Тогда он дал мне письмо и сказал, что оно от дочери князя Вышатова. Я схватил письмо и стал читать.
— А письмо было написано её подчерком?
— Этого я не мог знать. Она никогда не посылала мне писем. В двух словах в письме было сказано, что она решила порвать со своим тираном-отцом и связать свою судьбу со мной, и спрашивала, на что я готов ради этого. Ответ просила передать с тем же посланником. Я схватил лист бумаги и написал только одну фразу — на всё!
— А кто был этот посланник княжны Вышатовой?
— Он сказал, что он друг одного работника из Набережного дворца, и назвал имя парня, который, насколько я знаю, работает помощником садовника.
— А как он объяснил, что письмо вам передаёт он, а, к примеру, не горничная или сам его друг, который работает у князя?
— Как объяснил мне этот человек, он потом сказал, что зовут его Филипп, а друзья зовут его Филя, так вот, Филипп сказал мне, что к его другу обратилась личная горничная княжны. Сказала, что он, видимо, ловкий парень и не сможет ли он изыскать способ тайно передать письмо одному человеку. Тот согласился и, зная, что Филипп человек бывалый, попросил его помочь.
— М-да. А как этот Филя нашёл вас? Горничная сказала название трактира, где вас искать?
— Должен признаться, что такой вопрос вообще не пришел мне в голову.
— Понятно. Что было дальше?
— Я спросил, когда он сможет передать ответ. Филя предложил встретиться через день в этом же заведении. Я согласился. Потом я предложил угостить его ужином. Признаться, этот человек казался мне вестником счастья и надежды, и мне хотелось хоть чем-то отблагодарить его. После ужина мы расстались. Я пошёл домой, внутри у меня все клокотало, я чувствовал прилив какой-то странной, безумной энергии. Мне захотелось, не ожидая послезавтра, броситься в Набережный дворец, причём, ни закрытые двери, ни решетки на окнах не казались мне преградой. Я еле сдержался, но на следующее утро чувствовал себя совершенно разбитым. Голова была как в тумане, а усталость былая такая, как будто я пробежал с десяток вёрст. Тогда я совершенно не понял, в чем дело, и снова отправился в кабак, где обычно проводил время. Через день мы, как и договаривались, встретились с Филей. Он снова принёс мне письмо от Марии Вышатовой. Там было написано, что она безумна рада моему согласию, что всегда в меня верила и прочее и прочее. Там же она изложила такой план. По её словам, у них в доме была драгоценность, некий алмаз, который по закону принадлежал только ей. Однако, по словам Марии, её отец распоряжается им по своему усмотрению и хранит его в сейфе в каком-то банке, но через несколько дней его привезут в дом. Он будет нужен князю для каких-то финансовых операций. Она просила меня воспользоваться этим случаем, взять алмаз и передать ей. Она так и написала «взять», поясняя, что это не будет кражей, так как я только верну драгоценность ее законной владелице. С этой драгоценностью она получит полную финансовую независимость и сможет сама распоряжаться своей судьбой. Она снова просила меня ответить в письме, если я согласен. Я согласился. Прошло три-четыре дня. Мы с Филей виделись каждый вечер, и я практически вообще не появлялся дома. В следующей записке мне изложили, что я должен был делать, план был предельно прост. На балу, который даёт князь, мне следовало дождаться, когда большинство гостей разъедутся, и, если получится, незаметно взять алмаз в главной зале, а потом спрятать его в тайник…
