— Так вот, господа, — продолжил князь, — когда я попросил всех выйти и оставить нас с ним наедине, я надеялся уговорить его объясниться, сказать, что за представление он устроил, и куда спрятал алмаз. Я объяснил ему, в какую безвыходную ситуацию мы попали, но он в ответ лишь молчал. И только на мои слова, что этим своим поступком он поставит себя вне приличного общества, даже если не попадёт в тюрьму, заявил, что мне следовало бы лучше подумать о своей репутации, потому что в том, что случилось, виноват я. По его словам, я — жестокий тиран, доведший свою дочь до того, что она попросила поручика освободить её из-под моей власти, добыв для неё этот алмаз, который обеспечит ей независимость от меня. И, как сказал Бехтерев, окрыленная этими мыслями Мария и разработала план похищения алмаза, который он должен был осуществить. В этот момент я и сказал ему, что этого не может быть. На что он протянул мне это письмо.
Князь передал Кромову небольшой конверт. Тот достал письмо, прочитал и протянул мне. В нём было следующее:
«Дорогой мой Григорий! Сегодня я точно узнала, что алмаз будет привезён на бал к нам, в Набережный дворец. Я верю, ты сможешь достать его. Теперь моя свобода и наше счастье в твоих руках. Я верю в тебя, мой неустрашимый рыцарь. Твоя любящая Мария Вышатова».
— Это её почерк? — спросил Кромов.
— Дело в том, что я не очень хорошо знаю почерк своей дочери. У нас редко возникала необходимость обмениваться письмами, она ведь живёт с нами в одном доме. Моя жена, или горничная Марии, Вероника, могли бы определить, её это почерк или нет. Но они все вместе уехали в «Зелёные холмы». Но поверьте мне, господин Кромов, Мария не могла написать этого письма, это совершенно бессмысленно. Помолвка между ней и графом была решена месяц назад. Отец жениха, граф Демидов один из богатейших людей России, и поверьте, этот брак заключается отнюдь не против воли моей дочери. Когда Мария выйдет замуж за Ивана Демидова, она станет одной из самых знатных и богатых женщин нашей страны. И главное, господа. Назвать меня деспотом и жестоким тираном по отношению к моей дочери, я вам скажу, это просто абсурд. Скорее, меня можно обвинить в том, что я, наоборот, слишком потакаю её капризам, и, откровенно говоря, большая к ней строгость с моей стороны была бы только на пользу.
Я взял газету и снова взглянул на фотографию. Мне не давало покоя странное чувство, что, глядя на неё, я должен вспомнить что-то, связанное с этим делом, но я никак не мог понять что. Граф Демидов на фотографии выглядел довольно тщедушным молодым человеком с рассеянным взглядом и весьма неопределенным выражением на лице. Княжна стояла, гордо подняв голову, которую украшала шляпка с перьями в стиле «Морской Бриз», самая последняя модель, которая лишь недавно появилась в продаже и тут же стала пределом мечтаний многих модниц.
