.
В басмачи чаще всего шли те, кто рассматривал бандитизм в качестве легкого способа заработка, и те, кто после смены власти в регионе потерял все. В одном из своих приказов по войскам командующий Туркестанским фронтом Михаил Фрунзе в мае 1920 года отмечал: басмачи «не просто разбойники; если бы это было так, то, понятно, с ними давно было бы покончено. Нет, главные силы басмачества составили сотни и тысячи тех, коих так или иначе задела или обидела прежняя (царская) власть»[102]. Также в басмачи попадали многие дехкане, одурманенные речами местных религиозных деятелей.
Другая причина притока свежих сил в бандформирования – это возможность сделать карьеру и стать командиром (курбашем) и получить в качестве награды не только часть награбленного, но и стать хозяином определенной территории. Многие командиры крупных отрядов басмачей создавали в контролируемых ими районах некое подобие органов управления, назначая на руководящие посты курбашей[103]. Фактически многие становились басмачами ради личной наживы, а не по политическим мотивам.
Хотя политика в идеологии басмачей присутствовала, но ее привнесли многочисленные представители британских и турецких спецслужб. Именно Анкара и Лондон не только финансировала басмачей, продавала им современное оружие на льготных условиях, но и предоставила множество кадровых офицеров и консультантов по различным вопросам. Об иностранном следе писали достаточно подробно еще в советское время, поэтому мы не будем останавливаться на данном вопросе.
Также нужно еще учитывать, что басмачи, в отличие от крестьян-повстанцев из Центральной России, активно использовали все доступные им приемы «малой войны». В частности, хорошо поставленную разведку и специфичную тактику ведения боевых действий.
Басмачи имели широко разветвленную сеть агентов, которыми являлись муллы, чайханщики, торговцы, бродячие ремесленники и т. п. Благодаря этим источникам информации басмачи отслеживали все перемещения противника.
В бою басмачи использовали систему заманивания, ложных атак и отступлений и тем самым подводили увлеченные атакой наши части под меткий ружейный огонь лучших стрелков басмачей. А в наиболее сложные для себя моменты басмачи разбивались на мелкие группы и скрывались в горных ущельях, и казалось, что банда перестала существовать, но через 5–7 дней она появлялась в другом районе и нападала[104]. В этом нет ничего удивительного. Опыт ведения «партизанской войны» многие из командиров отрядов приобрели еще до октября 1917 года.
