Ни бога, ни озерных нимф у этого водоема не было – то ли умерли в незапамятные времена, то ли ушли куда-то, а скорее просто никто не пожелал здесь поселиться.
Дохнуло легким холодком – мимо двигалась тень высокого кентавра. Кентавр брел понуро, заплетаясь всеми четырьмя ногами, на ходу повернул голову, взглянул на Таната, простонал что-то и поплелся внутрь – в расселину.
Других теней не было видно.
– Мало умерших, – заметил я. Убийца пожал плечами. «Ты сморозил глупость, невидимка, – сказали его глаза. – Откуда быть умершим?»
Ах да, смерть нынче занята. Выступает проводником для непутевого сына Крона, который за полвека ни разу не удосужился спуститься в подземный мир.
Впрочем, есть те, которые дольше живут – а не спускались. Об этом месте долетает немногое, но ужаса этого немногого вполне хватает, чтобы боги или смертные не рвались сюда ради простого любопытства.
Спуск начался сразу же, как мы шагнули в расселину. Не было ступеней: каменистая, неровная тропа, затхлый воздух и базальт по обе стороны и над головой. Тьма. Ничем не подсвеченная и ничуть не тревожащая, потому что в утробе отца было потемнее… Впрочем, та тьма была живой, дышащей, злобной, а эта – мертвой и настороженной.
Хотя разве мертвое может быть настороженным?
Тишина, которая сперва нарушалась только шорохом наших шагов, наконец начала разбавляться плеском воды и холодком. Медленно из полной тьмы выступил каменистый берег, облизываемый ледяными – на расстоянии чувствовалось – водами. Сложно было угадать, откуда и куда несет свое тело эта река, но казалось, что вода здесь по какой-то важной причине. В ней чувствовалась суровая целеустремленность, обычная для древности.
– Стикс, – негромко уронил Танат.
Я слышал о титаниде этой реки от Посейдона. Тот – от ее отца Океана. Сказано было так: «Если уж нужны вам союзники – я бы вот Стикс попросил, но…» – «Что?» – «Боюсь».
Глядя на реку, неспешно и раздумчиво движущую вязкую воду с запада на восток, впору было понять, чего так испугался древнейший Океан.
Другого берега не было видно. Над рекой изгибался древней ковки мост – единственный источник освещения. Тонкий, легкий и сам по себе мерцающий лунным светом, он не отражался в ледяных водах – зато позволял видеть их и чувствовать ежесекундно, что ты сейчас в них свалишься. В хрупкие перильца, готовые рассыпаться от одного прикосновения, были вмурованы адуляры – лунные камни.
– Работа Циклопов? – спросил я. Танат пожал плечами. Может, ему не доводилось видеть других произведений подземных ковачей, которых Уран заточил в Тартар. А может, просто было все равно.
