— Властимил, не будь так строг с моей девочкой, — меня едва не стошнило от приторной сладости в голосе бабушки. — Она всего лишь несмышленый ребенок. Разве часто в наших покоях бывают столь юные морты?
— Это вовсе не оправдывает ее поведения, Лизель. Она должна знать, с кем говорит, — тон славянина дрожью отозвался в моем теле.
Я все разглядывала незнакомца, не стесняясь. Властимил был из той категории красивых мужчин, которым место на обложке глянцевого журнала в обнимку с разукрашенной блондинкой и часами от Rolex [2] на запястье. Каждая вторая женщина в мире мечтала проснуться в постели с таким мужчиной и утонуть в его объятьях. Каждый второй мужчина мечтал быть Властимилом. Морты от природы награждались идеальной внешностью, но далеко не каждому выпадал шанс выглядеть так. Быть может, славянская кровь и многовековая жизнь на Земле сделали его таким, во что верилось с трудом. И, что-то подсказывало мне, что между ним и моей бабушкой не все было гладко.
— Да у нее же в голове жвачка вместо мозгов после нашего маленького путешествия, — на кончике языка чувствовалась горечь от приторного голоса Лизель.
Мужчина вздохнул и посмотрел на меня. В черных глазах не было жалости или сочувствия. Морты чурались подобных чувств.
— Айви Тереза Блумфилд, после тщательного анализа твоих мыслей, секретов и воспоминаний, Сенат может с уверенностью утвердить тот факт, что ты ни в чем неповинное дитя, незаслуживающее наказания. Ты свободна и находишься вне подозрений. Мы с радостью сообщаем, что твое обучение в Академии Джулианы Томпсон продолжится, и мы будем наблюдать за твоими успехами. Сенат полагает на тебя большие надежды в будущем.
Смысл держаться и сохранять лицо отпал. Я, словно бумажная кукла, обмякла в руках незнакомца, который едва не уронил меня на пол. Сознание постепенно наполнялось эйфорической дымкой, призывающей меня закрыть глаза и отдаться потоку сновидений.
— Отнеси ее домой, — сквозь толщу воды пробился ко мне голос бабушки. — Девочка заслужила отдых.
Я потянулась, чтобы схватить ее за платье, не дать уйти, но рука отказалась подчиниться, безвольно раскачиваясь. Во мне не осталось искры, позволившей сражаться.
— Ты хорошо постаралась, я тобой горжусь, — раздался в голове голос Лизель.
Иди к чёрту!
Но бабушка отпустила мое сознание, утопив его во тьме.
***
Резко сев, я в панике огляделась. Запоздало пришло осознание, что я в своей комнате на острове Мортем. Ночь, проведенная в Здание Правосудия, обрывками всплывала в голове, и меня пробрала дрожь. Я переполнилась желанием выброситься из окна многоэтажки при мысли о сарказме, что так не вовремя покинул закутки сознания и выбрался наружу. Я выступила против Сената, проявила неуважение к Суду и к его решениям. Нарушила первое правило Кодекса, что с самого детства внушался мне родителями.
