— Если бы я только знала, что он следит за мной, я бы обязательно рассказала вам с мамой. Но я не знала, клянусь. Он просто неожиданно вывалил на меня все, и я растерялась.
Папа ласково коснулся моей щеки и провел по коже большим пальцем.
— Я верю тебе, тыковка. Как и всегда. Что бы ни говорили другие, я знаю, что ты никогда бы не полезла во все в одиночестве. Какими бы ни были обстоятельства, я рад, что из вас двух именно ты оказалась жива.
Сердце больно кольнуло. Я понимала, почему папа радовался, но я бы предпочла, чтобы мы оба остались в живых. Если бы только я не согласилась пойти с ним на то свидание, быть может, все обернулось бы иначе.
— Не стоит винить себя, — отец взлохматил мои волосы. — Он бы все равно каким-то образом нашел выход, даже если бы ты всеми силами избегала его. Поверь, ты поступила правильно. Ты показала свою доброту, и я горжусь тем, что воспитал прекрасную дочь.
— Спасибо, пап, — я выдавила улыбку.
Трудно было простить саму себя. Одна часть меня убеждала, что смерть Курта была заслуженной, другая же продолжала обвинять в случившемся. Казалось, я сбежала от проблем, вернувшись в Гринвилл, но те проскользнули и в человеческий мир. Не было никаких Теней, посланных моей бабушкой или Сенатом. Их придумало мое воспаленное воображение, паникой беснуясь в черепной коробке. Был всего лишь мальчик, решивший поиграть с огнем. Кто мог предвидеть, что все обернется именно таким образом?
— Я не ждал, что ты проснешься, поэтому ужин не готовил. Может, пицца? — взмолился папа.
Иногда он был хуже ребенка. Когда в папе включался Лиам Блумфилд, автор бестселлеров, которые в считанные часы сметались с полок, забавно было наблюдать за его поведением. Папа забывал о времени, еде, сне, пропускал важные события и просто выпадал из реальности. Мама частенько ссорилась с ним из-за этого, а я еще с детства любила часами сидеть рядом и наблюдать, как иные миры сходили с его мыслей на страницы и обретали краски.
— Пицца, — согласилась я. — Только в этот раз заказывать буду я. А то твоя любовь к зелени меня когда-нибудь доконает. Устала я рукколой плеваться.
— Ладно, ладно, как скажешь, — мужчина приподнял руки в примирительном жесте. — Злобная какая. Руккола ее обидела.
Я рассмеялась. Тяжесть вины на время упала с плеч, уступив место теплу, что постепенно окутывало мое сердце. Я высвободилась из отцовских объятий и принялась искать телефон. Хотя бы на пару часов, но я была рада забыть о пропитанном кровью снеге.
