После обеда перед этой ночью я вернулся в эту местность вместе с Ахмадом. Мы быстро нашли маленькую деревню, о которой говорил тантрик, и предусмотрительно расспросили о лесе шавук. Мы нашли его, когда солнце уже садилось. На случай, если нам понадобится помощь, Ахмад познакомился с мусульманской семьей, жившей в ста метрах от дороги возле леса. Они поняли, что мы затеяли что-то довольно опасное, и сказали нам, что будут держать горящую лампу в окне, чтобы мы могли легко найти дорогу.
Мы оба наполнили карманы белыми камушками.
Бесцельно прослонявшись по деревне несколько часов, примерно в 11 ночи мы вернулись и вошли в лес. Луна высоко стояла в безоблачном небе, затопив все своим бледным светом. Спустившись с небольшой возвышенности, мы пришли к месту, где некоторые деревья были срублены. На середине поляны мы увидели очень дневнюю круглую стену, почти разрушенную. Мы сели на поваленный ствол примерно в 20 метрах от этого строения.
Не зная, чего ожидать, мы реагировали на каждый лесной шорох. Но ничего не происходило. Наконец, уже после полуночи, Ахмад стал клевать носом. Я помнил предостережение тантрика, и бодрствовал, сидя спиной к стене и, как прожектор, пристально оглядывая деревья вокруг.
Через десять минут после того, как Ахмад заснул, я почувствовал нервное покалывание в шее. Вскочив на ноги, я повернулся и увидел стоящую на краю стены, залитую лунным светом фигуру. Это была высокая статная женщина, слегка качавшаяся из стороны в сторону. Ее глаза были закрыты. В первую минуту я подумал, что она лунатик.
Лицом и сложением она не походила на индийских женщин. У нее были длинные распущенные волосы, свисавшие до лодыжек. Помимо того, она была обнаженной. Ее навязчиво-пленительный вид был одновременно и соблазнительным, и пугающим.
Застыв с открытым ртом от этого видения, я пихнул Ахмада. Он сел и повернулся, чтобы посмотреть, что я там увидел; у него перехватило дыхание, и он насилу смог подняться.
Одновременно с этим веки женщины поднялись, открыв пару дьявольских глазных яблок. Они светились, пронизывая темноту ярким светом, подобно глазам тигрицы. Она обратила свои ужасные глаза на меня и сошла со стены, спустившись по воздуху, как будто была не тяжелей, чем пушинка хлопка.
Ноги двигали ее вперед. Я не могу сказать, «шла» она или «бежала», ни одно из этих слов не способно отобразить картину того, как она продвигалась к нам. Ее ноги двигались, не сгибаясь в коленах, совершая быстрые маленькие шажки так плавно и без усилий, что это напомнило мне движение сороканожки. Это выглядело так, как если бы ее тело ниже пояса было машиной. Когда ее ноги пришли в движение, то голова, туловище и конечности слегка качнулись назад от внезапного движения вперед.
