Я подошёл к стойке и спросил, нет ли для меня какой-то информации.
— Сейчас погляжу в вашем ящике, мистер Крим, — отвечала администраторша. — Я могу заодно поглядеть, нет ли чего для мисс Демпси.
Ни для кого — ничего.
Я вернулся в своё кресло и снова стал ждать. Ко мне подошёл человек из службы безопасности Джона Уэйна и осведомился, не встречались ли мы с ним раньше.
— Ну, конечно, встречались. В офисе мистера Густина. Вы сидели в первой комнате и печатали. Меня зовут Харви Крим, я работаю в отделе расследований в страховой компании.
— Ясно, чем могу помочь, мистер Крим?
— Когда закрывается американское консульство?
— Когда как. В пять, шесть, в семь. Иногда позже. Но сейчас-то они точно закрылись.
Я сказал спасибо и снова стал ждать. Было десять часов. В вестибюле стало совсем тихо. Я вполне мог бы отправиться в заранее оплаченный мною номер, но я слишком устал и разнервничался, чтобы найти силы встать с кресла. Я лихорадочно перебирал в голове неприятности, которые могли выпасть на долю честной порядочной девушки, которую я втянул в мафиозные дела. Зачем я сделал это? Ведь она, простая искренняя душа, всю жизнь жила среди книжек и не имела ни малейшего отношения к той мерзопакости, с которой мне постоянно приходится сталкиваться по долгу службы. Ну конечно, я кругом виноват. Я даже решил, что в этом замешан Густин. Он явно решил взяться за Люсиль, понимая, что она — моя ахиллесова пята. У Люсиль, наверное, есть мать. Когда дочь выловят из реки, мне придётся собирать всё своё мужество и сообщить матери страшную новость. Как ни странно, но я никогда не спрашивал Люсиль, есть у неё мать или нет. Что я ей скажу? Что Люсиль меня обожала, а я потерял её в чужом городе?
Она вернулась без десяти двенадцать. Вошла в вестибюль, опираясь на руку типа, который был лет на десять моложе меня, а стало быть, и её, — и куда красивее меня, если вам нравятся эти так называемые чистые открытые американские лица. В дальнем конце вестибюля они стали прощаться, на что ушло минут пять и, наконец, он нежно поцеловал её в щёку и удалился. Когда она дошла до моего кресла, то имела нахальство сказать:
— Бедненький Харви, у тебя такой усталый и нервный вид.
— Зато ты выглядишь как чёртова роза!
— Харви!
— Кто это такой?
— Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, — радостно улыбнулась она. — Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чём беспокоиться. Джимми — милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Рэдклифоре, он в Гарварде, вспоминали доброе старое время. Он очень мил — вот и всё.
