– Я уже говорил, что инструмент не мой, и совершенно невозможно было сдать его в багаж? – извинился он в десятый раз, хотя в этом не было никакой необходимости.
Помимо воли, Сандра узнала, что Адаму Свитту – так звали ее соседа – было не привыкать к самолетной тряске. Сам он писатель, журналист и путешественник, живет в Лондоне, но последние три года провел в Китае, собирая материал для новой книги о дворце китайских императоров. И вот книга написана, и он может вернуться домой. Сандра почти не слушала, но все-таки удивилась, потому что заметила в речи господина Свитта едва уловимый немецкий акцент. Она сказала ему об этом. Журналист-путешественник улыбнулся.
– Вы очень наблюдательны, юная леди. Родился я действительно в Германии, долгие годы работал в Потсдаме, но Британия стала моим новым домом, о чем я нисколько не жалею.
Пилот по громкой связи сообщил, что из-за шторма они прибудут с опозданием. Держась за спинки кресел, Сандра встала и отправилась в туалет. Навстречу ей попались долговязый парень в модном поло и стройная девушка с пышной грудью. Когда парень улыбнулся, его зубы выглядели слишком белыми. Щеки, шею и даже грудь его подруги покрывал неестественный румянец, а топ немного сполз, и из-под него выглядывало черное кружево белья. Девушка заметила ее взгляд и быстро поправила одежду. Эти двое только что вышли из одной кабинки. Странно, но эта сцена немного успокоила Сандру – когда она вернулась на свое место, у нее перед глазами все еще стояло черное кружево и пылающие щеки блондинки.
Время тянулось бесконечно медленно. На место радостного возбуждения пришла скука. Возились, стараясь устроиться поудобнее, утомленные пассажиры. Стюардессы разносили пледы. С негромким дребезжанием катилась между рядами тележка с напитками.
Мерный гул самолета и усталость клонили в сон, и Сандра задремала. Но ненадолго: неожиданно что-то ее разбудило. Сердце бешено колотилось. Она огляделась по сторонам, стараясь понять, что заставило ее проснуться. В салоне было тихо, гул самолета не изменился, а тряска даже как будто стала меньше. Чудаковатого соседа вместе с виолончелью рядом не оказалось. Может быть, нашел себе место поудобнее?
Внезапно стало темно. Сзади кто-то закричал. Девушка успела подумать, что свет выключили слишком рано, и самолет провалился в пустоту.
Красный ковер с длинным ворсом заглушал звук шагов. В столь ранний час высокие коридоры здания на Фрунзенской набережной пустовали. Дорога была знакомой: подняться по широкой лестнице на третий этаж, второй поворот направо, и вот она – массивная дверь с неприметной табличкой. Перед ней Александр Борисович Смирнов, как всегда, задержался на миг, приосанился, разгладил несуществующие складки на форме и только тогда вошел.
