Или человек просто впадает в ступор, как сделал это Артем. В любом случае замедленная реакция намного лучше истерики.
Макс лежал на спине, зажимая рану на животе рукой. Сквозь пальцы пробивалась алая жидкость. Друг был в сознании, но я готов был поспорить, что он молился о том, чтобы провалиться в черную бездну хоть на секунду. Туда, где нет боли, нет этого проклятого леса и наемников.
С его бледного лица ручейком стекал пот.
Рядом с Максом лежало тело наемника с прострелянной головой, здесь же была моя спортивная сумка.
– Артем! Иди, пригляди за бабой. – Парня надо было чем-то занять. Все лучше, чем он будет бродить здесь как зомби.
Тот кивнул и отправился к дамочке, которая до сих пор была в отключке.
– Потерпи, родной. – Я сел перед Максом на колени, немыми и скользкими от пота пальцами раскрывая молнию сумки.
К сожалению, моих слов он не услышал – был без сознания.
Непослушными пальцами я только с третьего раза расстегнул сумку, вытащил оттуда то, из-за чего заварилась вся эта каша. Куб слабо светился, словно исчезающая после дождя радуга.
Неужели этот кубик размером с детскую ладонь может стоить всего происходящего сейчас? Я посмотрел на наемницу, способную ответить на этот вопрос.
Самые лучшие и благородные начинания обернулись против нас.
Кровь Макса уже не впитывалась в одежду, она не впитывалась даже в сырую землю, а скапливалась в бордовую лужу вперемешку с грязью и хвойными иголками. Такое уже было год назад: точно так же я склонился над раненым другом, зашивая ему рану от пулевого ранения на плече. Он тогда, бледный и в холодном поту, смеялся, рассказывая об острых ощущениях, а мы с Артемом только качали головой, поджимая губы, и считали его чувство юмора полным идиотизмом. Только по масштабам катастрофы это было не сравнить с нынешней ситуацией.
Расстегнув ветровку Макса, я загнул рубаху. В идеале, надо было обработать рану, но у меня не было ни возможности, ни средств.
О том, как работает этот артефакт, я имел слабое представление. В Зоне приходилось встречаться с аномальными образованиями, регенерирующими ткани, но все они были более-менее хорошо известны, и в сети можно было легко найти целую инструкцию по применению.
– Ну же, хороший мой, давай, – умолял я кубик, прижимая его к ране друга.
Не знаю, что сработало: мои молитвы или то, что я действительно сделал все правильно, – но артефакт полыхнул ярким светом, словно хотел озарить весь мир, и затем погас. Взял и погас, как неожиданно севший фонарик.
