— Ты мне и прошлый отпуск испортил, в Албене, помнишь? Нас из-за тебя чуть не выселили, и все потом пялились, как на прокаженных.
— Не сгущай краски, — угрюмо попросил Данко.
На самом деле все было именно так, как рассказала дочь. В отеле, где они отдыхали, остановилась сборная по футболу из какой-то африканской страны. То ли парни тренировались где-то по соседству, то ли просто отдыхали, но факт оставался фактом: целая орава здоровенных темнокожих парней украшала собой территорию отеля и, разумеется, пялилась на Соню и Юлию, особенно если дело происходило на пляже.
Больше всех расхрабрился некий М’Биа или М’Буа (Данко так и не запомнил точно): громадный, как буйвол, полузащитник с жидкой бородкой, заплетенной в косичку. С утра до ночи его налитые кровью глаза следили за Соней, где бы она ни появилась. Этот М’Биа-М’Буа так и бил копытом, ожидая момента, когда девушка останется без присмотра родителей. И однажды те не уследили: как-то утром Соня проснулась намного раньше и отправилась на завтрак одна, там ее и подстерег пылкий поклонник.
Он представился девушке, они долго болтали, потом позвал ее после завтрака пить кофе — тут их и увидел Данко. Сердито вырвавшись из рук пытавшейся удержать его Юлии, он приблизился к столику. М’Биа-М’Буа доброжелательно осклабился и представился, а потом, почти без перехода, сообщил, что намерен жениться на «Сонье», а в подтверждение серьезности своих намерений приглашает ее погостить в своей парижской квартире. Родители девушки тоже могут приехать на недельку-другую, расходы им будут оплачены.
Последнее, что отчетливо запомнил Данко, это белую пену на широких сочных губах самозваного жениха. Потом в его голове что-то щелкнуло, и область зрения сузилась, как будто Данко смотрел на мир сквозь прорези в маске.
Заметив, как изменился взгляд «Соньиного» отца, М’Биа-М’Буа предусмотрительно встал, демонстрируя, какой он большой и сильный. И в самом деле, ростом он не уступал Данко, а мускулатурой даже превосходил его, но, как вскоре выяснилось, это не помогло. Нет, Данко не бил любвеобильного негра, он даже пальцем к нему не прикоснулся. Просто надвигался на него до тех пор, пока пятящийся М’Биа или М’Буа не сел прямо в роскошный куст то ли роз, то ли орхидей, в общем, каких-то душистых цветов, добрая половина лепестков которых осыпалась от столь грубого вторжения.
Прибежавшим на шум футболистам Данко продемонстрировал поднятые ладони, давая понять, что намерения его самые мирные, однако прибежавшие двое не вняли призыву жить дружно и решили помахать кулаками. Один моментально отправился в тот самый куст, где все еще возился, кряхтя и охая, М’Биа или М’Буа, весьма негодующий, но почему-то не торопящийся дать отпор обидчику. Второго футболиста Данко с такой силой усадил на подвернувшийся стул, что ножки ни в чем не повинной мебели не выдержали этой не предусмотренной создателями нагрузки и дружно треснули, разъехавшись в разные стороны.
