Стронув «лексус» с места, Роднин развернулся и покатил прочь. Положа руку на сердце, он не слишком переживал за женщин Данко. Таких красавиц вряд ли определят в захудалый бордель. Скорее всего, их ждет не слишком обременительная работа в элитном клубе. Соню вообще может купить какой-нибудь миллионер или шейх, решивший пополнить свой гарем. Стерпится — слюбится. Конечно, Данко этого говорить не стоит, вмиг башку отобьет своими кулачищами. В молодости с ним еще можно было совладать, но с тех пор он заматерел и превратился в настоящего бугая. Хотя тот каратист в парке уложил его, как маленького.
«Не о том, не о том я думаю, — оборвал себя Роднин, обгоняя разукрашенный автобус, похожий на цыганскую кибитку. — Сейчас нужно решить, что сказать Данко. Нет, даже не это. С этим все ясно. Главное — придумать, как воспользоваться этой ситуацией. И тут есть варианты, н-да, есть варианты».
* * *
Данко протянул руку к телефону и отдернул ее, словно обжегшись. Он боялся звонить другу. Боялся узнать то, чего не переживет. Время близилось к одиннадцати, а Роднина все не было, хотя он обещал заглянуть в «Красный дракон» и сразу приехать. А вдруг там ему сказали что-то страшное? Нечто такое, что он не может сообщить другу?
Подавив стон отчаяния, Данко в сотый или двухсотый раз вышел на балкон и тупо уставился на бассейн внизу. Вода была синее самого синего, самого безоблачного неба, но глаз не радовала. На душе у Данко было черным-черно.
Вчера его до глубокой ночи мурыжили полицейские, пока их коллеги допрашивали в больнице искалеченного коридорного. Несмотря на усталость и смертную тоску, Данко стоял на своем: «Нет. Не знаю. Понятия не имею, кто подложил взрывчатку. Нет, врагов не имею. Не было угроз. Не знаю, не знаю, не знаю. Не думаю, что это было покушение. Если и покушение, то не на меня. Кто-то просто ошибся. Или пошутил так. На свете всякие уроды бывают. Маньяки, пироманьяки, просто психопаты. Я рассказал все, что видел и знаю. Пожалуйста, отпустите меня, мне необходимо отдохнуть».
На протяжении допроса Данко несколько раз ловил себя на том, что борется с искушением воспользоваться повышенным интересом к своей персоне и сообщить полицейским об исчезновении жены и дочки. Но всякий раз он сдерживался, догадываясь, что ни к чему хорошему это не приведет. Еще упекут в тюрьму, чего доброго, заподозрив в разборках с местными бандитами. Или приставят хвост, от которого так просто не отвяжешься. А хуже всего, если догадаются увязать взрыв в отеле с трупом в парке. Нет, этого допустить было нельзя.
