— Ну? — спросил Данко, открывая долларовую стопку для наглядности.
Перевода не потребовалось. Пхонг все прекрасно понял. Его рука потянулась к деньгам. Данко опять накрыл их ладонью.
— Сначала информация, — отчеканил он. — Information first.
Парень опять опасливо оглянулся. Его ноги то подгибались, то распрямлялись, как у зверька, готового в любой момент сорваться с места и обратиться в бегство.
— Он сейчас в штаны наложит от страха, — предупредил Роднин.
— Но жадность сильнее, — заметил Данко.
Пхонг сделал попытку улизнуть, но Роднин его силой удержал. В их сторону обратилось несколько любопытных и слегка обеспокоенных взглядов.
— Он говорит, что должен работать, — напомнил Роднин. — По-моему, на людях бесполезно его уговаривать.
— Тогда на улице? — предложил Данко.
Выслушав перевод, Пхонг что-то быстро сказал и попробовал освободить руку.
— Он работает до восьми вечера, — пояснил Роднин.
— Хорошо, пусть приходит в отель, там поговорим спокойно. — С этими словами он положил на стол старый чек с адресом, нацарапанным на обратной стороне. — Это задаток. — Он придвинул к тайцу не три, а целых пять долларовых бумажек. — Бери, Пхонг… Скажи ему, пусть берет, Женя. Остальное после того, как все расскажет.
Пхонг схватил деньги, лопоча по-своему.
— В девять в парке Бенджазири, — перевел Роднин. — Возле льва. В отель Пхонг не придет. Опасно.
Пока он говорил, парень чуть ли не бегом покинул открытую террасу. Проводив его взглядами, друзья увидели уже знакомого официанта. Выставляя блюда перед полячками, он мрачно косился на Данко и Роднина. Его черные, непроницаемые, как у насекомого, глаза излучали странную, тревожащую энергию.
— Что за лев? — спросил Данко, собирая пакеты.
— Понятия не имею, — сказал Роднин. — На месте надо разобраться. Давай помогу.
— Я сам.
Данко не мог доверить вещи даже верному другу. Ведь их покупали Юля и Соня — самые близкие и любимые существа на земле. Он успел увидеть прозрачный сверточек с купальником, шлепки с лотосами, какие-то яркие тряпицы, а помимо них явно мужскую рубаху. Женщины, хотя и сердились на Данко, не забыли о его существовании. А он забыл. Целый день валял дурака, вместо того чтобы помириться. Нужно было не в отеле торчать, а сразу после Сониного звонка мчаться на поиски. Как же корил себя Данко за то, что этого не сделал!
Терзаемый угрызениями совести и тревогой, он не обернулся, покидая террасу. Роднин тоже не сделал этого. А напрасно. Прояви друзья бдительность, они увидели бы, как черноглазый официант рассматривает оставленный Пхонгом клочок бумаги с записанным на нем адресом.
