Ее подельники знали, что надо делать. За спиной настоятеля звякнули наручники. Потом он почувствовал холод на запястьях и опять боль в тех местах, где железо прищемило кожу. С ним уже не церемонились.
— Мученики хреновы, — продолжала раздраженно женщина. — Можно подумать, что у меня есть время. Где она?!
Егор снова усмехнулся. Он был собран, как будто прекрасно знал, что ждет его впереди. Елена тоже постаралась приготовиться, но… Его начали бить, методично, умело, нанося точные удары по самым болезненным местам. Елена каталась по кровати и стонала, не в силах проснуться. Она уже не видела ясно того, что происходит в библиотеке монастыря, только слышала раз за разом повторяющийся вопрос: «Где она?» И чувствовала боль. Боль во всем теле. На голенях, на плечах, в боку, когда кто-то из мучителей очередной раз бил настоятеля по почкам, чувствовала в животе, в голове. Она понимала, что Егор все еще в сознании, потому что, как и он, способна воспринимать эту боль.
На какой-то миг избиение прекратилось. Короткая передышка, очередные крики раздраженной женщины. Она, похоже, уже была на грани истерики. Потом Елена уловила запах сигаретного дыма. Глаза Егору застилал пот, а может, и его собственная кровь. Он практически ничего не видел. Но в какой-то момент интуитивно понял, что будет дальше. Звук рвущейся ткани, чьи-то руки на груди, а потом… Елена взвилась от боли. Намного более резкой, чем всё, что она испытала до этого. Это было невыносимо. Наверное, она закричала во сне…
Игумен молчал. Молчал, когда эта жуткая женщина затушила об него первый окурок, потом второй, третий… А параллельно на него продолжали сыпаться удары…
В какой-то момент все опять прекратилось. Вынырнув из водоворота чужой боли, почти ослепшая, Елена почувствовала, что в библиотеке что-то изменилось. Голос женщины. Встревоженный, испуганный. Даже близкий к панике. Такие же испуганные голоса ее подельников. Запах гари. Острый, противный. И треск огня. Совсем рядом. И жар… Елена поняла, что кто-то из грабителей поджег библиотеку.
Егор услышал уже знакомый топот. Но теперь уже удаляющийся. И даже не смог ощутить облегчения. Жар был слишком близко, дым забивал глаза, нос и рот. А настоятель по-прежнему был прикован наручниками к двум стеллажам. И вновь пришла боль. Намного более резкая и сильная, чем все, испытанное до этого. Но ненадолго. Измученное тело больше не могло выносить страданий, настоятель потерял сознание…
