— Куценко! «Два» за диктант! — сказала в тот день учительница.
— Как «два»? — удивился я, ведь Юля дала мне все списать. А у нее были исключительно пятерки. Она была отличницей. И даже проходных четверок не получала.
— «Два»! Списано все! Надо это дело заканчивать. А ну пересядь за свободную парту.
— Я не буду… — дрожащим голосом сказал я. — Не пересяду!
— А ну давай. Хватит дурака валять! Пересаживайся!
— Я не пересяду! — твердо сказал я и заплакал.
— Иди, — услышал я сбоку и посмотрел на Юлю. Под ее глазами я увидел две тонкие струйки — слезы падали на тетрадные листы, оставляя на них едва заметные следы.
— Иди, — повторила она, и я ее послушался.
С тех пор мы сидели отдельно. Я почти сразу скатился по учебе. Тройки появились по всем основным предметам. А она так и оставалась отличницей. Со временем у нее появились новые подруги, а у меня — друзья. Мы виделись все меньше и меньше. Но в графе «Я люблю», которая неизбежно была в каждой девичьей анкете, мы все еще писали друг друга. Хотя и недолго…
Один раз после школы я встретил ее с парнем из старших классов. Местным хулиганом и отщепенцем. Его все побаивались. Я подбежал к ней и закричал:
— Не гуляй с ним! Он же отморозок! — Я попытался встать между ними, но он грубо толкнул меня, и я оказался на земле.
— Что это за ушлепок? — спросил он ее с каким-то презрением. — Ему жить надоело?
— Уйди от нее, — кинулся я ему в ноги, но сразу же получил ботинком под дых.
— Хватит, пойдем отсюда! — сказала она ухажеру. — А ты домой иди! — услышал я в свой адрес.
— Я не уйду… — держась за живот, прохрипел я. Но меня уже никто не слышал. Они зашли в здание школы.
Количество старшеклассников вокруг Юли только увеличивалось. Ровно как и мои страдания. Каждый день я пытался встретиться с ней. Или хотя бы увидеть ее. Со временем она стала меня избегать. Ухудшилась ситуация и в школе, особенно по русскому языку и литературе.
— Куценко, опять «три» за сочинение, хотя могло быть и «два»! Ты что, совсем писать не можешь?
— Могу, — сказал я и услышал за спиной смех.
— Может, вас вместе посадить опять? Хоть списывать будешь у нее, — и она кивнула на Юлю, — а то так совсем скатишься.
— Посадите, пожалуйста, — взмолился я, — я не буду списывать. Вы только посадите.
— Нет уж, — внезапно сказала Юля. — Не надо!
— Но мы же… — От волнения у меня закружилась голова и, держась за край стола, чтобы не упасть, я наконец-то сел.
В тот вечер я караулил ее на лестничной площадке. Там было сыро и темно и воняло мочой. Внезапно загрохотал лифт — его двери открылись, и из него вышла Юля. Я выбежал и схватил ее за руку. Она вздрогнула от страха.
