Для игры в «кондалы» мы собирались целой бандой (десятка два детей разных возрастов) и шли на небольшое поле за санаторием. Мальчишек-девчонок набиралось примерно поровну. Подозреваю, что вообще весь смак этой странной игры в «кондалы» и заключался в том, что мальчишки играли вместе с девчонками; тут и зарождались первые симпатии и первые эротические переживания. И даже — первые признания в чувствах; понятно же, что, если мальчик уводит в качестве трофея из соседней команды все время одну и ту же девочку, это означает, что он в нее влюблен и имеет мужество признаться перед всеми. И девочка в этом случае волнуется, млеет и чувствует себя немножко принцессой.
Помню, что в самый первый раз, когда мы начали играть, нас с Сашей разделили. Я оказалась в одной команде, он — в другой. Мы стояли и смотрели друг на друга. Глаза у Саши были серые-серые, как небо перед грозой. А небо как раз сгущалось, и где-то за лесом собиралась гроза. Мне почему-то вдруг — на мгновение — стало трудно дышать, и я поняла, что между нами что-то произошло. Буквально сверкнуло. И что наша с Сашей дружба за один миг превратилась в любовь. У детей, да и у взрослых, так бывает. Мне вообще кажется, что только так и бывает.
В следующую минуту Саша снарядом ворвался в нашу команду, разбил цепочку и, взяв меня за руку, увел за собой. Теперь мы стояли вместе, судорожно сцепив руки, готовые отражать натиск противников. Очень скоро наши с Сашей чувства стали очевидны для окружающих (подозреваю, что у детей звериный нюх на такие вещи), и мальчишки начали подначивать Сашу, поддразнивать его. Теперь пацаны из другой команды намеренно пытались разбить наши руки, и, когда им это удавалось, уводили меня. Тогда Саша морщился и бежал меня отвоевывать. Разбив «кондалы», он забирал меня в свою команду. Возвращал нас — друг другу. Иногда в игре выходило так, что мне выпадало разбивать «кондалы», и я всегда бежала туда, где стоял Саша. Для меня что-то невыразимо эротичное было в том, чтобы со всего маху удариться о его руки всем телом.
В тот день, после игры в «кондалы», Саша подарил мне букетик ромашек. Белые, с кружком солнца внутри (мои первые), самые лучшие на свете цветы. Помню, что уселась на поваленную березу и принялась старательно обрывать лепестки на одной из ромашек, гадая: любит — не любит, любит — не любит… Общипать до конца не успела, потому что рядом раздалось Сашино басовитое: «Хватит ерундой заниматься, идем на озеро!» Любит! И так ясно. «На озеро? Идем!»
