Бесплодный русский национализм умирает – туда ему и дорога, слишком многих он подвел под монастырь и разочаровал.
Дальнейшие пути русских, вероятно, разойдутся еще шире. Масса частично останется безгласна и пассивно примет свою участь, частично войдет в формирующуюся дискурсивную российскую нацию во главе с московитами (об этом далее). Наиболее способные правые альтернаты, использовав отказ от массовости, ставку на идейные, а не этнические связи, устранение избыточных нарративов, работу с идентичностью и серьезные изменения в подходе, постараются слить воедино правых либералов и экс-националистов. Немалая часть ронинов продолжит цепляться за химеру. Инерция сознания, авторитет лидеров, призывающих биться до конца, архаичность собственного мышления (убить этого дракона в голове непросто) – все это заставит многих идти на бессмысленные смотры, марши и жертвы. Одни попадут в жернова системы, другие в попытке единения с народом убьются о стену его равнодушия. Возможно, они выиграют нам время на сложнейший маневр стратегического отступления с проигранных позиций русского национализма на пострусские рубежи.
Рубежи эти едва намечены. Мы полагали, что будет больше времени. Но план ясен – отвод живой силы с целью ее сохранения и перегруппировка. Единого пострусского фронта нет – для этого нет ни людей, ни ресурсов, ни необходимости. Предстоит размежевание в идейном спектре, создание новой, узловой системы обороны, и ее привязка к региональным политическим ландшафтам. В каждом опорном пункте должен знать, кто на флангах, где стыки и ходы сообщения. Время на это будет. Маски исторических реконструкторов, дискуссионных чайных клубов, любителей пейнтбола, железа и прочего – все, что угодно, кроме стигматизированной русской темы, она проклята. Садиться Зарусь в осаду в режиме Брестской крепости – наихудший выход. Оставьте руины русского национализма Рогозину и Баркашову – и пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
Поговорим о межэтнических отношениях в РФ, точнее, о роли в них русских. Этносы России подобны химическим реактивам. Они имеют определенные характеристики, позволяющие их группировать по различным основаниям. И если реактивы можно разделить на соли, щелочи и кислоты, органические и неорганические реагенты, спирты, бензолы и т.д., то этносы группируются по языку, религии, менталитету и месту в иерархии народов РФ. Как и реактивы, этносы взаимодействуют друг с другом по-разному. Евреи, например, показывают чудеса растворимости, но со временем выпадают в осадок и становятся заметны. Армяне с азербайджанцами в чистых условиях часто демонстрируют реакцию нейтрализации с выделением тепла, а малые народы Севера исчезают при контакте со спиртосодержащей русской массой. Большинство этнических реакций негативны, ибо вызваны столкновением интересов, соперничеством за ресурсы и пространство. Русские же сами являются ценнейшим ресурсом режима, ибо своих национальных интересов не имеют и потому не являются реактивом. Их роль в лаборатории РФ – замедлитель реакции, ингибитор и буферный раствор. Процентная доля русских в регионе (буферная емкость) определяет уровень его стабильности. Стабильность в российской логике – это не экономическое и культурное развитие и качество жизни, это консервация. Это предельная терпимость, как в сфере межэтнического взаимодействия, где буфер принимает на себя удары сильных реагентов, так и в сфере внутренней политики и экономики, где он формирует пассивно покорное большинство, обволакивающее и нейтрализующее любую протестную реакцию. Общая буферная емкость России 80% позволяет режиму относиться к русским столь же расточительно, как к иным доставшимся даром ресурсам. Осложнения возникают лишь там, где буферная емкость падает до 50% и менее, как в Туве, где Москве приходится поддерживать феодальное государство 18 века, или Татарстане, которому пришлось отдать львиную долю его же нефтяных доходов, или Дагестане, где идет бесконечная АТО, или Чечне, с которой надо либо воевать, либо заливать деньгами.
