В итоге русский национализм развился в карго-культ, где дикари строят макеты самолетов, взлетно-посадочные полосы и радиорубки, воссоздавая условия появления чудесного груза (cargo), который военные сбрасывали в джунгли для обеспечения своих операций. Туземцы, не понимая подлинной природы вещей, упускают из вида главное, и это делает их манипуляции бесполезными и трогательно жалкими. Слепленные из говна и веточек самолеты и кустарные взлетные полосы не привлекут массу в объятия русналистов, божественный карго не спустится с небес на землю, вожделенное РНГ не придет. Можно штудировать Адольфа Гитлера, Бенедикта Андерсона и иных экспертов, ставить припарки б/у величием, колоть в/в Русский мир, но труп не оживить и воображаемое сообщество не станет более реальным. Карго-национализм, основанный на подражании и воле активистов, не нужный и не востребованный населением, может существовать еще долго на радость досужим зевакам, упоенно ломающим макеты правоохранителям и либералам, сладко ужасающимся «русскому фашизму».
Кто есть современные русские националисты, как не ронины4? Русской нации не существует, смолотая в фарш масса не может быть сюзереном, а русский этнос мертв уже давно – но тем не менее, русские националисты упорно хранят верность умершему господину, отказываясь признать его смерть и полагая его наследником все русскоязычное население, навязывая ему свой меч, любовь и доблестное служение. Русские националисты, часто способные на самоотверженную гражданскую активность, на тяготы и лишения ради идеи, на самоорганизацию и самозащиту (что, собственно, и отличает их от русской массы), – годами стучатся в двери к этой самой массе с просьбой впустить их, – но без толку.
Масса любит разговоры о национальном величии, но в то же время страшится и не понимает этих опасных людей с их экстремизмом, странными кодексами чести, агрессией и непонятной идеей принадлежности и служения чему-то. Бандиты? – нет. Блаженные? – нет. Масса видит в них не то героев, не то преступников, но точно знает, что ни тем, ни этим любить ее не за что, и принимает любовь ронинов за ловушку и обман. Никакого ответного чувства они от массы не дождутся, и не помогут тут ни горячие признания, ни Марши Ронинов, ни великие жертвы, ни пафосные воззвания, ни военные заслуги в боях за Русский мир, ни все прочие доступные ронинам изъявления преданности вплоть до харакири.
Масса, конечно, поддерживает этих реликтовых самураев, когда их стремления ей понятны, например, в борьбе с вечными врагами русских – нерусскими. Но эта поддержка чаще виртуальна: ни денег, ни людей масса ронинам не даст и в дом не пустит. Идея этнической взаимовыручки массе чужда и, хотя она видит примеры успеха таковой среди нерусских, масса твердо убеждена, что внутри нее такому не бывать. И она права, она себя знает. А ронины в который раз пойдут скитаться под дождем от избы к избе, предлагая свой меч мертвому господину.
