Внезапно Нина почувствовала на себе чей-то взгляд. Еще не осознавая, от кого он идет, занервничала, подняла голову от тетради… Екнуло сердце. По залу — без сомнения, к ней — шел ОН! Нина лихорадочно вспоминала, как выглядит. Надо было надеть фиолетовый костюм строгого кроя, который великолепно сочетается с ее фиалковыми глазами. Надо было макияж нанести тщательно, а не абы как, потому что торопилась, и маникюр сделать — лак на двух ногтях облупился. А губы? Она накрасила их или нет? Однако Нина ничем не выдала панику, лишь удивленно приподняла одну бровь. Брови у нее красивые, таких ни у кого нет — вразлет, черные и широкие, к вискам зауженные. И вообще, она эффектная — так многие считают. А ОН бросил такую красоту! Кто ОН после этого? И чего ему теперь надо?
Он тяжело опустился на стул, не спрашивая разрешения, ладонью провел по лицу, будто стер усталость, и уставился на Нину — не поймешь, каким взглядом.
— Здравствуй, Нино. — Только он ее так называл: Нино, Нинон, Нинка, Ниночка… Как это было давно…
— Привет, — повела она плечиками, словно от холода, и погрузилась в счета.
Сделала вид, что погрузилась в счета. В данную минуту они ей были глубоко безразличны. Но он должен видеть, какая Нина занятая женщина. Делая пометки там, где аккуратно выводила идеи по привлечению клиентов, Нина практически ничего не видела и что писала — понятия не имела. Но писала. Просто строчила.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он после паузы.
— Тебя это огорчает? Как поживаешь?
— Дежурный вопрос. Тебе больше нечего мне сказать?
Нина откинулась на спинку стула, упираясь руками в стол, и с наслаждением процедила, не забыв надеть на лицо коварную улыбку:
— Знаешь, Печернин, если начну говорить то, что мне хочется сказать тебе, я не остановлюсь до завтрашнего вечера. А у меня масса работы.
— Извини, — произнес он потерянно, будто рассчитывал совсем на другой прием. — Мне захотелось тебя увидеть, Нина.
— Что так? — И она снова уткнулась в бумажки. — Проблемы? (О, как она мечтала о проблемах, разумеется, о его проблемах!)
— М-да… в общем-то… Мы не могли бы уединиться?
С одной стороны, ей нестерпимо хотелось наговорить ему кучу самых гадких гадостей. С другой стороны, проблемы Глеба жутко обрадовали, захотелось вызнать подробности, чтобы бросить в лицо бывшему почти мужу: так тебе и надо!
— Идем, — сказала она, собирая со стола бумаги.
Нина привела его в свой маленький кабинет, где еще не был закончен ремонт, который она делала сама в свободное время. Да, она делает все, что может, сама, экономия — теперь главная черта Нины, хлебнувшей нищеты через край. В кабинете только одна стена была оклеена обоями, у нее стоял стол и два стула. Все остальное пространство занимали краски в банках, шпатлевки, инструменты, рулоны обоев, ведра, тряпки, складная лестница. Нина предложила незваному гостю стул, сама же села за стол — за свой стол, в ее кабинете, в своем маленьком ресторанчике! Кафе звучит очень буднично, Нина считает свое детище ресторанчиком! Она скрестила руки на груди и приподняла подбородок, мол, слушаю тебя. Глеб Печернин достал сигареты, спохватился:
