Заглянула внутрь. Иден успел зажечь свечи и добрался до кровати, но не смог раздеться. Я решила помочь. Расстегнула меховой плащ палача, осторожно перевернула довольно тяжелого мужчину на бок. Пока размышляла, как вытащить плащ, Иден решил эту задачу — что-то пробормотал во сне и откатился на другую сторону кровати. Стягивая с Идена сапоги, я с усмешкой размышляла: и представить себе не могла, что буду выполнять обязанности камердинера совершенно незнакомого мужчины, потому что считаю себя виноватой.
Сон у Регана был крепким.
А вот я рисковала заработать бессонницу.
Зачем-то решила снять с Идена рубашку. Перевернуть недовольно бормочущего сонного мужчину на спину, а потом на живот — это полбеды. Когда я почти ее стянула, выяснилось, что забыла расстегнуть манжеты. Вытряхнула из головы нецеломудренные фантазии и начала стягивать манжеты так, как есть. С левой рукой справилась. А на правой перстень зацепился за ткань и, как я ни старалась, не отцеплялся. Нужно его снять, а потом опять надеть на палец. А это чревато.
Обычно подобные артефакты зачаровывали от кражи. Иногда вор оставался жив, а количество конечностей у него при этом уменьшалось.
Я свои руки-ноги любила, поэтому оставила все как есть. Виновато улыбнувшись спящему мужчине, взяла свечу в витом подсвечнике, погасила остальные и тихо вышла из спальни, плотно прикрыв дверь.
Стоило сделать шаг в сторону своей комнаты, как с лестницы донесся звук быстрых шагов. Кто-то стремительно сбежал вниз по ступенькам, стараясь делать это бесшумно. Но не учел, что эхо прошлого исказит и усилит едва слышный шорох подошв, начнет издевательски повторять его на разные лады.
Желание узнать, кто следит за хозяином дома, пересилило навалившуюся усталость. Скрываться не было смысла — прислуга считает меня любовницей лэра, так что имею право гулять по особняку в любое время дня и ночи.
Неторопливо спускаясь по лестнице, я внимательно слушала шепот прошлого. Некто, крадучись, выскользнул из комнаты прислуги, поднялся следом за мной наверх, потоптался у спальни Регана. Мое пыхтение и сонное бормотание лэра, конечно же, истолковали превратно. И решив, что ничего интересного больше не случится, отправились обратно. Тут-то и вышла я. Кому-то пришлось быстро бежать вниз, рискуя свернуть шею в темноте. Я не представляла, кто это. Даже пол определить не смогла! Ни характерного шороха юбок, ни шелеста рукава ливреи, ни сопения, ни ругани, когда неизвестный споткнулся о неровно закрепленный на одной ступеньке ковер, — ничего.
