Насколько я понимаю, в этот же самый период вы были в определенной мере влюблены в идею партнерства с Соединенными Штатами и вас обхаживала и поощряла Уолл-стрит. В 2004 году, например, все видели, как вы пели вместе с Шарон Стоун. Я хочу напомнить вам об этом. Фернандо, покажи нам этот клип. (.) Попробуй еще раз, мне нужно видеть реакцию президента.
Итак, ваш первый президентский срок подходит к концу. В 2005 году, вы мне красочно рассказывали об этом во время моего первого визита, вы пожаловались Бушу на поддержку терроризма в Средней Азии со стороны США. И, по вашим словам, ЦРУ направило вашим спецслужбам письмо с подтверждением того, что они фактически поддерживали террористов в Средней Азии. Я прав?
В. П.: Да, у нас был такой разговор, но речь шла не о Средней Азии, а о том, что, по полученным нами данным, сотрудники спецслужб США в Азербайджане вступили в контакт с представителями боевиков с Кавказа. Я об этом сказал президенту США, он ответил, что разберется и наведет порядок, но мы позднее получили по партнерским каналам письмо из Центрального разведуправления США, в котором было написано, что наши коллеги поддерживают отношения со всеми представителями оппозиции и будут делать это дальше. Я назвал даже конкретную фамилию сотрудницы спецслужбы США, работавшей под прикрытием в посольстве США в Баку.
О. С.: И все это во время войны против террористов в Афганистане.
В. П.: Я не помню, в каком это конкретно было году, но похоже, что да.
О. С.: Это противоречивое и странное поведение.
В. П.: Мы уже к этим противоречиям привыкли. Тогда мне тоже казалось, что это противоречие. Такая позиция, будто хочется кого-то использовать в своих целях и не хочется сотрудничать для достижения целей своих партнеров. Это ведет, конечно, к взаимным подозрениям и не создает условий для эффективной совместной работы.
О. С.: Наверное, это письмо секретное и недоступно для публики?
В. П.: Я думаю, что где-то в архивах оно наверняка есть. Надеюсь, что Джордж [Буш] помнит наш разговор. Мы были на каком-то мероприятии с ним в третьей стране, по-моему, в Великобритании, точно не помню сейчас.
О. С.: Мы подошли к 2008 году, в котором произошли два крупных события. На Западе разразился финансовый кризис, глубоко затронувший Россию. У вас практически почва ушла из-под ног.
В. П.: Да. Тревожно было очень.
О. С.: И Уолл-стрит объявила России, что она меняет свои подходы?
В. П.: Да нет, пожалуй. Никакого диктата мы здесь не чувствовали. Здесь от нас самих очень многое зависело. Я в это время возглавил правительство Российской Федерации, а на правительстве в этих условиях лежит особая ответственность. Оно по конституции России является высшим исполнительным органом власти, и в основном на нем лежит ответственность за управление экономикой. Поэтому мы тогда достаточно быстро составили антикризисный план, который предусматривал поддержку отдельных, наиболее страдающих отраслей экономики. Основной упор был сделан на поддержку банковской системы, как кровеносной системы всей экономики. Мы пытались создать условия, при которых банки не только будут поддержаны со стороны государства и со стороны Центрального банка, но и обеспечат выполнение своей главной функции — кредитование экономики, реального сектора экономики. Это была реальная проблема и для нас, и для Штатов, и для Европы — в условиях больших рисков обеспечить прохождение финансовых ресурсов в реальный сектор
