— Привет. Все готово, билеты у меня в руках. Послушай, мне тут вдруг пришло в голову слетать в Новый Орлеан перед тем, как мы отправимся во Францию.
Питер помолчал минуту, застигнутый врасплох.
— Новый Орлеан? Ладно. Так мы полетим в Париж оттуда?
Это был трудный момент.
— Нет. Я еду в Новый Орлеан одна. — Она бросилась в атаку, торопясь высказаться, пока он не прервал ее. — Есть кое-что, что я должна сделать сама, Пит. Я встречу тебя в аэропорту Кеннеди на следующий день, и оттуда мы вместе полетим в Париж.
Питер ненадолго задумался, прежде чем просто согласиться:
— Хорошо.
Морин чувствовала себя виноватой за то, что обманывает его.
— Послушай. Я в Вествуде, только что вышла из агентства путешествий. Мы можем встретиться за ланчем? На твой выбор. Я угощаю.
— Не могу. Я сегодня провожу консультации перед выпускными экзаменами в университете Лойолы.
— Ты что, не можешь найти кого-нибудь, кто бы заменил тебя на несколько часов с этой латынью?
— С латынью — могу. Но я здесь единственный преподаватель греческого, так что сегодня все на мне.
— Ладно, может, когда-нибудь ты расскажешь мне, зачем в двадцать первом веке подросткам нужно учить мертвые языки.
Питер знал, что Морин шутит. Ее уважение к образованности Питера и его лингвистическим способностям было безграничным.
— По той же самой причине, по которой мне нужно было учить мертвые языки и моему деду тоже. Они сослужили нам хорошую службу, разве не так?
Морин не могла с этим спорить, даже в шутку. Дед Питера, уважаемый доктор Кормак Хили, входил в комитет, собравшийся в Иерусалиме, чтобы изучить и сделать переводы некоторых рукописей из замечательной библиотеки Наг-Хаммади. Страсть Питера к древним рукописям расцвела еще в юности, когда он проводил лето в Израиле вместе со своим дедушкой. Питер участвовал в раскопках в Кумране, где были написаны Свитки Мертвого моря. Годами он хранил крошечный кусочек кирпича из стены древнего скриптория в стеклянной витрине около своего письменного стола. Но когда его кузина проявила истинную страсть и призвание к писательскому труду, он почувствовал, что реликвия подойдет ей в качестве источника вдохновения. Морин всегда надевала на шею кусочек кирпича в кожаном мешочке, садясь писать.
Именно тем летом в Израиле юный Питер нашел свое призвание и как ученый, и как священник. Он посетил святые места христианского мира вместе с группой иезуитов, и этот опыт произвел глубокое впечатление на романтичного ирландца. Орден иезуитов идеально подошел для его религиозных и научных устремлений.
